сутки, прошедшие с тех пор, как я узнала о существовании Других, количество разного рода открытий в единицу времени перешло все пределы разумного. Я устала удивляться и решила воспринимать мир вокруг без предрассудков. Двери лифта открылись, и в этот же миг колдун открыл свои глаза.
– Это гостевой сектор, – объяснил он. – Если не захочешь ехать домой, можешь оставаться здесь, в любом свободном номере. Абсолютно бесплатно. Номер свободен, если ключ висит в шкафчике.
Юрий отпер небольшой настенный ящичек.
– Спасибо. Но я, наверное, лучше вернусь домой.
– Как хочешь. Я бы на твоем месте сразу не отказывался. Каждый день ездить к черту на рога, ой, извини, в твои Мытищи, быстро надоест. Выбери ключ, посмотри наши скромные покои.
Конечно, молодой девушке опасно таскаться по номерам с малознакомым мужчиной. С другой стороны, впустить его ночью к себе домой или поехать на его машине неизвестно куда тоже не совсем нормально. Я протянула руку и сняла ключ с простеньким, аккуратным брелочком с двумя единицами. Ключ с любимым мной числом 13 отсутствовал.
Медленно ступая по мягкой ковровой дорожке и разглядывая висящие на стенах гравюры и репродукции, мы прошли примерно четверть коридора, когда мой взгляд застыл на большом полотне, органично вписавшемся в незначительное углубление в стене.
– Это подлинник, – похвастался Юрий.
Недоверчиво посмотрев на колдуна, я вернула взгляд на картину.
Будучи не самым большим знатоком живописи, я тем не менее, хорошо знала «Данаю» Рембрандта и ее ценность для мирового искусства. Лицезреть ее в гостиничном крыле частной, пусть и магической организации, было настоящим шоком.
– Что же тогда висит в Эрмитаже? – задала я главный из терзавших меня в тот момент вопросов.
– Отличная копия. Немного пропитанная магией, чтобы ни один эксперт из числа людей не смог этого понять.
– Вот это да!.. – восхитилась я.
– Только не стоит об этом среди людей распространяться, – с улыбкой предупредил Юрий.
Вдруг у него в кармане, под пиджаком что-то завибрировало и коридор озарился задорной телефонной трелью, похожей на звонок обычного, дискового телефона. Понятно, ретроград.
– Извини, – сказал мой собеседник и быстро отошел подальше, так чтобы даже обрывок фразы из динамика я различить не могла. – Да.
Я вернулась к созерцанию «Данаи» и через пару минут поняла, чем вызван некий аскетизм в освещении коридора. Приглушенный свет, резко отличающий данный коридор от светлого фойе, создавал атмосферу уединения и недосказанности. Курносый молодой человек, выглядывающий со второго плана полотна, дополнял ощущение таинственности, возникающее в такой обстановке. «Всё чудесатее и чудесатее», – вспомнилось мне любимое выражение маминой подруги. Я посмотрела на Юрия, он заканчивал разговор. А с другой стороны, из глубины гостиничного сектора, по коридору, ведущему к лифтам, нам навстречу шел
