мнению М. Д. Бонч-Бруевича (первого генерала, перешедшего на сторону большевиков), Гучков в прошлом был «самовлюбленный человек, специализировавшийся на отыскании благоглупостей в работе военного ведомства…». Теперь в его речах «много искусственного пафоса», который сгодился бы для парламентской трибуны, но не для русских солдат, которые слушают его «невнимательно и безразлично». Былые оппозиционеры психологически не годились на роль революционных лидеров.
Пост обер-прокурора Св. Синода занял другой Львов, умеренный либерал, но импульсивный, относительно молодой (44 года) человек, склонный к православному обновленчеству. Именно ему, в силу дурной непоседливости, предстояло сыграть столь выразительную роль в развитии революционных событий. Позднее В. И. Ленин назовет его «самым глупым из обновленцев».
Однако, несмотря на обычный скепсис людей проницательных, претензий к правительству не было пока даже у петроградских большевиков, пребывавших в нерешительности. К тому же правительство считалось «временным» – его была призвана сменить власть, избранная на Всероссийском Учредительном собрании. Некоторые далекие от политики люди скептически оценивали возможности грядущей конституанты. «Эта учредилка во время войны и смуты есть бессмыслица, которую вынудили „товарищи“: может быть, удастся ее отстрочить если не до греческих календ, то до конца войны», – записывал в дневнике профессор Московского университета А. Н. Савин. К этому он добавлял, что «до конца войны может смениться еще много программ и правительств». В общем, «учредилка», или «учредиловка», как злословили позднее большевики, вдохновляла в марте 1917 года лишь партийных либералов и умеренных социалистов.
Тем временем подготовка к пришествию «Хозяина Земли Русской» (будущую конституанту тогдашние демагоги именовали также «Великий государь») велась медленно (хотя обстоятельно): либералы, надеявшиеся на остывание политических страстей, то ли сознательно, то ли бессознательно оттягивали созыв Учредительного собрания. Лишь 25 мая приступило к работе так называемое Особое совещание по изготовлению проекта положения о выборах в Учредительное собрание. Возглавлял его 46-летний кадет Ф. Ф. Кокошкин, блестящий юрист, искренний (сравнительно с однопартийцами) человек. Он будет убит как раз накануне открытия Учредительного собрания в начале января 1918 года вместе со своим коллегой по партии А. И. Шингаревым матросами, ворвавшимися в Мариинскую больницу. Тогдашние события были наполнены жутковатой символикой, не замечаемой, казалось, одними политиками. Позднее большевики так же оттягивали открытие конституанты, опасаясь на сей раз не его левизны, а напротив, его контрреволюционности.
А пока левые силы жили надеждами. Эсер А. Ф. Керенский – единственный социалист в правительстве – стал министром юстиции, уверив при этом лидеров Совета, что освободит политических заключенных и будет контролировать действия правительства изнутри. Н. Н. Суханов воспроизвел его пылкую речь:
