приютил спящего Павлушку. Родители постарались: пока Ксана отсутствовала, всё осталось на прежних местах, лишь освежили ремонт пару лет назад. Музыкальные грамоты и кубки на верхней полке выпячивали родительскую гордость. Даже первая Барби в юбке-ламбаде из косой бейки и мишка с говорящим сердцем продолжали жить на подоконнике. Вещицы, раньше казавшиеся чем-то значимым, стали просто игрушками из параллельной вселенной.
Время не останавливалось ни на секунду. Казалось, что дни, воспоминания, надежды той юной девочки стёрлись в памяти, но родной дом возвращал по крупицам всё на свои места.
Счастливая улыбка с выпускной фотографии в белой резной рамке отзывалась теплом и грустью. Ксана тогда ещё не знала, что привычный уклад резко изменится и поезд умчит её, юную, в разноликую, яркую столицу.
– Мам, я гулять хочу. – Павлушка резко откинул одеяло и запрыгал на диване.
Была бы жива хозяйка квартиры, распричиталась бы, что внук ноги переломает, голову свернёт или диван, великую ценность, сломает.
– Беззубик, пожалуйста, не прыгай. Там спинка раньше на двух болтах держалась, дед несколько раз чинил, но мало ли. Давай позавтракаем и пойдём в школу. Документы надо подать, познакомиться с учителями. Петя уже поел, наверное. Ника тоже будить пора. – Ксана сковала непоседу в объятиях и оба затихли.
То, чего ей так не хватало – любви и поддержки, теперь обретала только в них, своих детях. Совершенно разных и удивительно похожих, родных и местами колючих.
– И на качелях обязательно покачаемся. И на лестницу ту страшную с паутиной залезу. – Пашка оживился и накрутил на палец мамин локон. – Знаешь, я вчера девочку видел…
Ксана не сводила взгляд с сына. Он единственный беззаботно радовался любому событию. Казалось, совсем не вспоминал об отце. Винила. Винила себя, что не сдержалась и крушила спальню, когда ушли кредиторы мужа. Выла от боли, несправедливости и проклинала за его бездушную слабость. Не сразу заметила, что в приоткрытую дверь за ней наблюдали маленькие, но смышлёные глаза. Теперь же они светились идеей узнать, где живёт девочка в красном платье в белый горошек. И жениться. Завтра или после линейки.
Тяжёлая металлическая дверь привычно скрипнула и эхом отозвалась по коридору. Всё обновилось. Казалось, ничто не связывало Ксану со школьной жизнью. Бетонный пол, похожий на мозаику, обрёл мраморный рисунок керамогранита. Голубые масляные стены облачились в современные светло-кремовые. Лишь раздевалки с теми же витиеватыми решётками остались на своих местах.
– Вы к кому? – усатый охранник совсем не был похож на полноватую вахтёршу из школьного детства Антонину Палну.
– Мы к директору, оформляться. – Ксана взглянула на потолок. Лампы поменяли, следов от празднования последнего звонка не осталось.
– Паспорт давайте. И бахилы оденьте. – Бывший вэдэвэшник, судя по рукам, протянул голубые комки.
– Не оденьте, а наденьте. Так правильно
