красив, богат и… – и может убить. Впрочем, ей нельзя этого знать, поэтому я промолчала, поднялась, отрываясь от ее проворных пальцев и подошла к окну.
Возможно, я бы назвала это свадьбой мечты, если бы все сложилось по-другому. Все-таки мама постаралась на славу, подбирая декорации к этому празднику лжи и лицемерия: белые лилии, розы и гортензии, круглая арка, украшенная белыми цветами и зелеными ветвями эвкалипта, скамейки с белыми гипюровыми лентами и бантами, белая дорожка к арке. Все выглядело в точности, как вырезка из свадебного журнала для людей с высоким достатком.
Сейчас я ненавидела белый цвет сильнее, чем прежде.
И сейчас я ненавидела Лукаса сильнее, чем прежде, потому что наблюдала за тем, как легко он прохаживался вокруг декораций, дымя сигаретой. Я не хотела смотреть на него, но все внутри меня так сильно противилось свадьбе, что я запросто бы самовоспламенилась, если бы это было возможно.
– Пора делать макияж, Лола, – отвлекла Моника, потянув меня за руку к туалетному столику. Я подчинилась. Выбора мне все равно никто не оставил. Как и времени для слез.
В следующий раз я заплакала, когда отец без стука вошел в комнату, объявив о том, что пора выходить.
Моника благоразумно отошла в сторону, отец встал напротив меня, разглядывая так пристально, будто кусок мяса на прилавке. Стало тошно. Желудок скрутило, я даже думала, что меня вырвет, что отравляющая желчь все же выберется наружу, но на чувстве тошноты все и закончилось.
– Не противься, Лола, все уже решено, – проговорил отец. Я всхлипнула, обхватывая толстое предплечье.
Я не могла выйти за него. Это не правда. Это просто дурной сон. Я должна проснуться.
Отец потянул меня за собой, а я встала, не находя в себе сил сделать хотя бы шаг.
– Нет, нет, нет, – повторяла я, пока слезы смывали свежий макияж. Они все никак не останавливались, я цеплялась за руку отца, едва держась на ногах.
Мужчина тяжело вздохнул, повернулся ко мне.
Пелена слез застилала обзор, не позволяя рассмотреть его выражение лица. Я медленно осела на колени, все еще держа его за руку.
– Прошу, не отдавай меня ему, прошу, – никогда в жизни я не унижалась так, как сейчас. Никогда в жизни я ни о чем не молила. До этого момента. Я не могла стать женой Лукаса. Я не могла войти в мафию. Моя жизнь не могла стать такой. – Отец, прошу тебя, что угодно, но не это, – рыдания слышались уже в каждом слове, сопровождаясь заиканиями и всхлипами. А отец просто смотрел на мои унижения.
– Если ты закончила, то поднимайся, нам пора, – безэмоционально проговорил он, потянув меня за руку. Я вцепилась в его ладонь, подняла голову.
– Пожалуйста, не надо.
– Посмотри на себя, Лола, выглядишь, как жалкая дешевая девка с панели, – хмыкнул он, глядя на меня снизу-вверх. Я ненавидела себя в этот момент, хотела умереть, исчезнуть. Хотела, чтобы меня никогда не существовало. Вот только судьба не дала мне такого шанса.
– Отец.
