посланный тобой грифон с эпистолой добрался в канун Троицына дня… Да, кстати, и что за ужасный почерк?! Моё бедное сердце чуть не разорвалось. Дворянину не пристало писать такими большими буквами.
– Но тётя! – Кристиан оглянулся на Алису и вспотел от стыда. – Приношу свои извинения, я составлял письмо за пять минут до начала боя, положив бумагу на колено, отбиваясь от полчищ комаров и ядовитых мошек.
«Она говорит о почерке, в то время как едва ли половина отряда вернулась… Ну и ну! Понятно, что из государственных интересов она не хочет заострять на этом внимание, но ведь должна же быть хоть какая-то совесть! Нас учили, что ещё Наполеон сказал: «У политики нет сердца, а есть только голова». У меня сердце есть. Избави меня Бог от руководства герцогством, пусть лучше дядя поскорее найдётся».
– Хорошо, хорошо, племянник, прибереги свои оправдания для прочих. Я счастлива лишь тем, что ты, благодаренье Господу, снова дома. Но в твоё отсутствие мне самой пришлось справляться с шайкой ленивых тупиц, которая именует себя замковым гарнизоном. Я стала комком нервов! Меня снедает постоянная тревога.
Кстати сказать, ни малейшего следа тревоги не наблюдалось на этом сытом свирепом лице.
– Тётушка… – Кристиан безуспешно попытался вклиниться в поток слов, но она не терпела, если кто-либо произносил кряду несколько фраз, считая такое красноречие излишним – говорить полагалось только самой герцогине. Прочие же должны были выступать в роли статистов, изредка подавая ей реплики, точно в театре.
Герцогиня продолжала, намеренно не слушая:
– Я совершенно выбилась из сил и едва жива от всех волнений и хлопот! Попытки превратить этих слабоумных бездельников хоть в какое-то подобие войска подкосили моё хрупкое здоровье…
По всей видимости, не только Алиса, но и все окружающие подумали, что никогда ещё не видели женщины, столь пышущей здоровьем (и здоровье которой не может расшатать ничто), но благоразумно промолчали. Герцогиня задавала бесконечные вопросы, игнорировала ответы и продолжала болтать без умолка, сверля пристальным оком незнакомую девушку и графа. Она обстоятельно поведала о том, как по утрам у неё немеют ноги, а по вечерам потеют руки, выразила серьёзные опасения, предположив серию недомоганий в будущем, и заглянула в былое, коснувшись болезней прошлого. Также были затронуты: прекрасная погода предстоящих дней, неплохой урожай репы, скверно уродившаяся капуста, прошлогодний весенний паводок. Далее тётушка художественно пробежалась по текущим делам замкового хозяйства и углубилась в тонкости варки мыла.
Кристиан то краснел, то бледнел, пробуя вставить хоть слово; Алиса вежливо улыбалась, между тем размышляя: «Зачем она поджаривает нас на медленном огне? Ведь она просто-напросто не даёт Кристиану представить меня, как полагается, и я вынуждена стоять здесь, как бедная родственница! Почему эта дама так унижает меня? Она не производит впечатления женщины, способной
