горели, будто угли в камине. В комнате потянуло запахом сырости и болотной тины.
– Вы, верно, заждались меня, или думали, что я не разыщу ваше славное укрытие? Глупые старикашки, пожалуй, понадеялись спрятаться за трухлявой дверью да старыми ставнями?
– Что тебе надо, Ингрид? Ты, видно, ошиблась, придя к нам, – сердито спросила Урсула.
– Это вы, жалкие людишки, ошиблись, надеясь спрятать у себя мальчика. Не будем терять времени. Отдайте его мне и останетесь мирно доживать свой век.
– У нас его нет, Ингрид, мы давно отдали малыша в бездетную семью. Крестьяне, что его забрали, живут на другой стороне реки. Хочешь увидеть парнишку, отправляйся туда. Может, Господь смилуется, и волны опрокинут твою лодку, проклятая ведьма!
– Забыл, с кем говоришь, мерзкий старикашка?! Я чувствую, что мальчишка где-то здесь. Не хочешь отдать его по-хорошему, ну так придется расправиться с тобой, да и с каждым, кто мне помешает.
С этими словами ведьма вскочила и, оскалив зубы, бросилась на старого Майера. Накидка ее развивалась, словно крылья черной птицы, сверкали мрачным пламенем злые глаза. Страшно было смотреть на неравную битву. Ведь Ингрид обладала недюжинной силой. Неужто старик надеялся одержать победу? Хитрая ведьма ловко ускользала от него, исчезала и появлялась в самом неожиданном месте. Пот и кровь стекали по лицу Майера, ведьмины когти оставляли глубокие порезы. Да и ветер, воющий за окном, как голодный волк, словно был на стороне темных сил.
Ингрид с силой швырнула старика в дальний угол комнаты. Бедняга так ударился о стену, что с полок посыпалась кухонная утварь. Фридрих замер от ужаса, бедный отец, должно быть, скончался от удара. Плачущая Урсула громко молилась, призывая на помощь всех святых.
И когда злобная ведьма уже готова была броситься на старика и загрызть его своими острыми зубами, он из последних сил поднял откатившуюся трость.
Но что это? Трость вдруг засветилась ярким багровым светом, превратившись в острый длинный меч. Ингрид страшно завыла, метнувшись прочь. Но старик оказался проворней, обхватив меч двумя руками, он с силой вонзил его ведьме прямо в сердце. Она злобно зашипела, скорчилась и рухнула бесформенной грудой черных потухающих углей. Секунду по углям пробегали красные отблески пламени, но вскоре они погасли, покрываясь серой золой.
Старый Майер тяжело дышал, утирая кровь, сочившуюся из ран. Светящийся меч стал гаснуть и вот вновь превратился в треснувшую старую трость. Когда старик попытался её поднять, она рассыпалась в труху, словно источенное жуком дерево.
Непогода за окном стихла, только монотонный дождь стучал по черепичной крыше. Маленький огарок свечи давно истаял, закапав горячим воском руку мальчика. Фридрих только сейчас почувствовал, как горит место ожога. В комнате тоже погасли оплывшие свечи, даже свет луны не пробивался сквозь ставни. Как Фридрих ни пытался, не смог разглядеть больше ничего. Слышал только, как всхлипывала Урсула да шелестели
