со стены в чулане старый отцовский сидор, с которым тот ходил в лес, он сложил в него нехитрую снедь: несколько отварных бульб, головку лука, небольшой шматок сала и литровую бутыль воды. Подумав, положил еще свежее полотенце и чистую кофту.
Скрип отворяемой калитки заставил его вздрогнуть и выглянуть в распахнутое окно. Во двор, едва волоча ноги, входил историк Тихонович. Проковыляв к крыльцу, Павел Игнатьевич тяжело опустился на ступеньку.
– Однако горазд ты бегать! – проворчал старик. Заметив в руках паренька вещмешок, он, догадываясь, куда тот собрался, отрицательно замотал головой: – Не ходи, Коленька, не надо! Не сейчас!
– Да я… здесь поесть немного… – начал, было, дрожащим голосом Николай.
– Потом! Потом вместе отнесем. А пока делом займемся. Надобно тщательно дом с сараем осмотреть. Будем искать лекарства. Не дай бог немцы придут…
– Какие лекарства? Полицаи все уже осмотрели и ничего не нашли.
– То – полицаи, а то – фрицы! – упорствовал Павел Игнатьевич. – Если найдут медикаменты, твоей мамке точно не поздоровится. Тогда Акулине не избежать… кхм… В общем, ищи!
– Сами ищите, я скоро! – крикнул младший Цвирко и пустился бегом по улице…
Приближаясь к центральной площади, он увидел, как несколько полицаев разбирали часть забора, складывая потемневшие доски в штабеля. У запертого амбара, в котором держали арестованных, лениво прохаживался взад-вперед невысокий парень, немногим старше его. Набравшись решимости, Коля подошел к караульному.
– Мамка у меня тут… э… Мне бы увидеться с ней! – начал он сбивчиво.
Полицай нахмурился:
– С арестованными не велено разговаривать! Иди отсель!
– Передать-то можно? – попросил Николай, вытягивая далеко вперед руку с котомкой. – Я ей тут поесть принес.
– Поесть? Это можно, – неожиданно быстро согласился караульный, принимая вещмешок. – Разве ж я не понимаю!
Обрадовавшись изменчивости его настроения, Коля повторил попытку:
– Мне бы увидеть мать, поговорить…
– Я же сказал: не велено! – снова сдвинул брови караульный.
– Слушай, ты можешь передать офицеру, что она ни в чем не виновата? Нет у нас дома никаких лекарств. Ей-богу! Я везде смотрел. Кто-то наговорил на нее.
Неопределенно мотнув головой, паренек заглянул в котомку.
– Здесь ничего запрещенного нет? А то, может, оружие надумал передать? – ухмыльнулся он.
– Да какое оружие? – отмахнулся Николай. – Бульбы немного да сала! Хочешь, я и тебе принесу? – Пытаясь спасти мать, он хватался за этого паренька, как за соломинку. – Ты скажи, мне не жалко! Только передай офицеру, пожалуйста?
Полицай отвел взгляд в сторону:
– Ладно. Ты, это, ты иди! Тут посторонним околачиваться нельзя. Если увидят – обоих
