Ведь Генри так любит своего брата и столько сил положил на его поиски?Экономка осторожно присела на краешек кресла напротив и вытянула шею, стараясь разглядеть, не идет ли кто к дому. Удостоверившись, что всё спокойно, она заговорила:
– Когда Старый Лорд умер, стало известно его завещание. Ровно треть всех нажитых им денег получила жена, а остальные две трети возьми да подели между детьми, ведь других близких родственников у старого Лорда не было. Но он почему-то решил иначе и завещал остальные деньги приюту, расположенному в тех краях, где он родился; а братьям ровнехонько ничего, поровну. Умирая, старый Лорд сказал, что самое важное в жизни – это собственное дело, а когда оно есть, заработать деньги будет не так уж сложно.
– Ах, вот оно что – воскликнула мисс Оммаж. – Вот почему Генри упомянул, что потратил всё состояние на поиски, не так уж и дорого стоят эти детективы.
– Всё верно, мисс, – ответила экономка, – он потратил лишь те деньги, которые выручил от продажи некоторых отцовских вещей. Никакого состояния у сэра Генри нет, кроме этого дома, он больше ничем не владеет. Именно поэтому ему так важно найти брата – ведь Эдвард гораздо более умён и расчётлив, чем Генри, и Генри надеется с его помощью продержаться на плаву.
Мне всё ясно, – тихо сказала мисс Оммаж; – Un chasseur sachant chasser, а тут без собаки не выходит. Но это экономка не расслышала, потому что мисс тут же продолжила громче:
– Ах, как это несправедливо! Генри прекрасный молодой человек, и достоин своей части наследства!
Экономка поморщилась, будто откусила лимон:
– Ох нет, мисс Оммаж! Ваше первое впечатление обманчиво, я знаю мистера Генри много лет, и уж мне-то известна вся его оборотная сторона. Увы, я не могу сказать больше – это не в моих правилах, обсуждать хозяев за их спиной.
– Но вы уже это делаете, – улыбнулась мисс Оммаж. – Расскажите мне хотя бы совсем чуть-чуть – чай еще слишком горячий.
По лицу мисс Эванс бродила буря – замерев в районе нахмуренных бровей, она двинулась в область носа и сложила губы в гузку, продолжая о чем-то раздумывать. Наконец, решившись, экономка села глубже в кресло и решительно произнесла:
– Многого вам рассказать не смогу, во-первых, потому что я вижу что вы славная мисс и не к чему такой благородной женщине знать такие ужасные вещи. А во-вторых, сэр Генри вот-вот вернется, не хотелось бы, чтобы он что-то заподозрил.
Мисс Оммаж улыбнулась:
– Я вся внимание. Посмотрим, что за охота выйдет у нас с тобой, милый – подумала она про себя и сложила руки на коленях, приняв самый благообразный вид.
– Как вы уже знаете, я попала в семью двадцать пять лет назад, через три месяца после рождения Генри. Старшему, Эдди, было в то время уже пять, и через пару лет его отослали учиться в пансион, так что я его почти и не видела. Мистер Генри рос слабым и болезненным ребенком – он постоянно болел и несколько раз находился на грани жизни и смерти, но лучшие лондонские врачи и отцовские деньги вершили свое дело, и он выкарабкивался.
