меня целый месяц лечила.
Она мне букеты сирени
Ежедневно меняла в палате,
Пролетело уже много времени,
Вы, сестрёнка, меня не узнаете.
Я седой, бородатый и старый,
С хриплым, прокуренным голосом,
От жизни нелёгкой усталый,
И хожу я со старческим посохом.
Я часто сейчас вспоминаю,
Как с тобой под сиренью сидели,
Как за плечи тебя обнимаю,
И запах, тот запах душистой сирени.
Девятый вал
Ветер как нитки рвёт такелаж,
Волна поднялась выше мачты,
В большом напряжении наш экипаж
Огромной трёхпалубной яхты.
В море открытом шторм нас застал,
Мы были к нему не готовы.
Парус наш белый он в клочья порвал,
И негде нам кинуть швартовы.
С ужасом ждём мы девятый наш вал,
Нашу яхту как мячик бросает,
Рулевой в своей рубке еле держит штурвал,
Как на парад капитан китель свой надевает.
И вот она, эта большая волна,
Прямо на нас наплывает,
Нас слуга приглашает царя Нептуна,
Подводную жизнь обещает.
Наш капитан, он бывалый матрос,
Развернул на волну яхту носом,
И я до сих пор себе ставлю вопрос,
Где и как мы рассталися с Боссом.
Семейные дрязги
Застыла слеза у тебя на щеке,
А голос вдруг твой задрожал,
Моё кольцо ты держала в руке,
Что желаешь уйти, я не знал.
Чем для тебя я плохой
И что же я сделал не так,
День и ночь я, не зная покой,
На работе пашу как батрак.
Для того чтоб семью прокормить
И чтоб шуба была у тебя,
Для того чтоб детей народить,
И я делал всё это любя.
Может, в доме у нас нет тепла,
Может, дом наш беднее других,
Лучше вспомни, как раньше жила,
И родителей-пьяниц своих.
Так что же случилось с тобой,
Какая муха тебя укусила,
Только песню свою мне не пой,
Что другого уже полюбила.
Подлость
Пятый день я иду по пустыне,
Солнце плавит песок золотой,
Ночь придёт, и вокруг всё остынет,
А тёплых вещей нет со мной.
Вода у меня на исходе,
От усталости ноги болят,
Я по дурости в этом походе,
Миражи над пустыней висят.
Я с друзьями своими поспорил,
Что сто вёрст по пустыне пройду,
Заранее рюкзак приготовил,
Но
