Василий, и поглядывал на своего верного охотничьего собрата, трусящего по разрытому плугом неудобью, с тоскливо опущенным, на манер волчьего, хвостом.
Они подошли к подножью первого холма. Только издалека эта возвышенность казалась монолитной. На самом деле, при ближайшем рассмотрении, вся эта местность являла собой возвышенность, резко оборванную над долиной, и крутой обрывистый бок её прорезали несколько длинных балок, со множеством коротких оврагов, густо поросших кустарником и ленточным лесом. На самой вершине, все эти холмы соединялись в одно целое, ровное плато, уходившее на плавное понижение в противоположную сторону. Все более-менее ровные места на этой возвышенности, были давным-давно окультурены и использовались для посева пшеницы, подсолнуха или кукурузы. Поля были разбиты на квадраты, границами которых служили высаженные заградительные лесополосы, и, как правило, вдоль одной из них накатана полевая дорога.
По холму, среди кустов и деревьев петляла наезженная колея. За ее обочиной, поднималась обгоревшая земля, белел пепел исчезнувших кустов, редкие деревья еще дымились опаленной корой и ветвями, превращенными огнем в черные острые гвозди.
– Вперед, Бача! – скомандовал Василий, и, надвинув кепку на лоб, перевесив ружье на грудь, широко раскинув руки на стволе и прикладе, двинулся по пепелищу. Земля с сожженным покровом зияла маленькими аккуратными дырочками. «Норки мышиные…» – понял Василий. И, еще он подумал, что мыши, скорее всего в земле спеклись, так как норки у них не особо глубокие. Оглушительно каркнув, прочертил серое небо ворон, и черной точкой исчез за вершиной холма. Собака шла перед хозяином, осторожно ступая по опасной гари.
«Вот, черт!» – Василий ругнулся. Собака-то идет не в мокрых берцах с толстыми подошвами, а голыми, босыми собачьими лапами. Поэтому он решил выше не подниматься, а обогнув холм, спуститься в то место, где его разваливала на две части широкая в устье балка. Выходила она в долину под косым углом, из-за чего со стороны дороги была не особо заметна. По ее южному склону росло много крупного шиповника, дикой сливы, одичавшего винограда, – когда-то, давным-давно здесь разбил виноградник зажиточный казак. Он, говорили знающие люди, привез виноградные лозы, из под самого города Парижа, до которого в составе Казачьего лейб – гвардии полка гнал войска непрошенного Корсиканского гостя. Судьба его, а также его потомства, осталась не известной. Но из-за виноградника о нем помнили, и балку эту называли Крюковой, по его казачьей фамилии. После дождей, когда вновь пригревало осеннее солнце, под опавшими листьями по руслу всей балки появлялись вкусные грибы – синеножки.
Направляясь уже в сторону низины, где за перекрывшими обзор вездесущими кустами, виднелись серые вершинки старых акаций, Василий услышал глухие, размеренные удары топора.
«Вот, народ, все браконьерят… – подумал охотник. – И так деревья почти все уже перевели, – распашка, пожары, так и эти еще…». Василий и сам время от времени заготавливал
