в одной из государственных больниц Креолии.
О масштабе трагедии свидетельствовало то, что в 2001-м году оператора этого аппарата приговорили к шести годам тюремного заключения за неумышленное убийство 16-ти человек. От совершения 14-ти неумышленных убийств и причинении 59-ти пациентам неумышленных телесных повреждений он был оправдан.
Если добавить к таким возможным случаям в практике применения такого метода лечения ещё и то, что сама сорогенетическая теория базируется не на чёткой научной основе, а исключительно на предположениях, то можно представить, почему при одной мысли, что его жену будут подвергать такой процедуре посреди ночи в течение 6-ти недель, Сергей не находил себе места.
Сергей вспомнил, что в только что прочитанной книге Давида Севан-Шрайбера, автор, будучи специалистом, и хорошо понимавшим, как действует радиация на мозг, ни разу не упомянул о радиотерапии в своём лечении. Его подвергали только химиотерапии. Можно было предположить, что именно она, в конце концов, и привела к рецидиву и к смерти, несмотря на упование на здоровый образ жизни.
К моменту начала такой процедуры Марибель уже хорошо соображала и воспринимала всю информацию адекватно. Её убеждать уже не было необходимости. А родственники прекрасно знали её характер: если она решила, то отговаривать бесполезно.
Сергей обратил внимание на ещё одно обстоятельство, также имеющее отношение к официальному протоколу лечения спрута, и в частности, спрута мозга. Речь шла об операции. В некоторых случаях опухоль бывает неоперабельной. То есть, находится не у поверхности черепа. У Белки, как это было видно в документах, опухоль была в левой части мозга, прилегающей к черепу. Долго ещё потом её левый глаз был прикрыт опавшим веком, создавая впечатление косоглазия. Вероятно, при операции было что-то слегка затронуто. Она жаловалась несколько лет на периодические «звездопады» в этом глазу. Вспомнились Сергею и эпилептические припадки после операции, и прописанные против них таблетки фенитоина, которые сами по себе, при длительном применении, могли вызвать одну из разновидностей спрута – болезнь Ходжкина, разрушающую иммунную систему.
На свой страх и риск 12-го мая они решили снизили дозу фенитоина с трёх ежедневных таблеток до двух; 17-го июня, после приёма у доктора Торреса, который рекомендовал не снижать дозировку хотя бы полгода, – – снизили до одной, а 6-го августа Марибель приняла последнюю таблетку. Они всё переживали, как бы не случился припадок, но, слава богу, риск оправдался. Тот первый припадок в больнице был единственным.
А ведь при оперировании могли быть и более серьёзные последствия, например, сепсис. Слава богу, в Креолии очень хорошие нейрохирурги!
Так что, неизвестно, что лучше – сделать операцию, или нет. Сергей, как изначально веривший в протозойную теорию, был, конечно, против, но времени отстаивать свою точку зрения, да даже просто выразить её публично, не было. Всё случилось так, как оно случилось.
