и велика вероятность выбежать прямо на них. Да и к тому же они могли войти в аптеку и услышать звук закрывающейся двери. Я увидела шторку и спряталась за ней.
– Эй, тетка, – услышала я мужской голос.
– Не тетка, а Руся Сталинградовна, – сказала она. – Димедрол без рецепта не дам, даже не просите. А будете шуметь, я тревожную кнопку нажму, и про камеру не забывайте.
Я усмехнулась. Там, где по версии для местных наркоманов находилась тревожная кнопка, на небольшой полочке стояла чашка чая с ее любимым абрикосовым вареньем. Видеокамера никогда не работала, а висела, как говорила Руся, для блезиру.
– Руся Сталинградовна, случайно тут женщину не видели? – услышала я другой, уже более вежливый голос.
– А как же, видела. И женщину, и мужчину, и мальчика, и девочку. Я могу так продолжать до бесконечности. Кого я тут только не видела за весь день, – ответила она и добавила, повышая голос: – И наркоманов местных тоже. Мне полицию вызывать или сами свалите?
– Да не наркоманы мы, – начал оправдываться один.
– Пойдем, нет тут никого, – ответил ему второй и добавил, обратившись к Русе: – Будьте здоровы, Руся Сталинградовна.
– И вам не хворать, – крикнула она им вслед.
Я сидела тихо, боясь выйти. Место, где я спряталась, оказалось небольшой хозяйственной комнатой. Я сидела на перевернутом ведре, схватившись за швабру, как за спасательный круг. Минут через двадцать появилась Руся.
– Идти есть куда? – спросила меня она, заглядывая за шторку.
– Нет, – ответила я ей, а про себя подумала: «И она меня не узнает».
– Ну ладно, тогда пойдем ко мне. Ты какое варенье любишь?
– Абрикосовое и вишневое.
– Абрикосовое есть, а вот вишневое в дефиците. Я выйду через служебный выход и посмотрю, как обстановка, а ты потом, как только я подам знак.
Я молча кивнула. Минут через десять подъехало такси, а еще минут через десять мы уже сидели на кухне у Руси. Она сразу кинулась насыпать корм двум котам, орущим так, как будто их не кормили как минимум года два.
– Интересное у вас отчество, Сталинградовна, – сказала я, не зная, о чем говорить. Рыжий кот посмотрел на меня и заорал еще сильнее.
Я не знала ее отчества. Обычно просто называла по имени. Полное имя ей не нравилось. Я помню ее историю. Родители думали, что будет мальчик, и хотели назвать Русланом. УЗИ раньше не было, смотрели на форму живота и как женщина переносит беременность. По их расчетам должен был родиться мальчик, а родилась девочка.
Первые дни после рождения ее по привычке называли Русланом. После выписки из роддома к ним домой пришла сестра ее матери и сказала:
– Вы совсем, что ли, сдурели? У вас девочка. Какой Руслан?
– Ну, будет тогда Руслана, – отмахнулась ее мать.
– Какая я тебе Сталинградовна? Викторовна я урожденная. Это меня так прозвали. Мне нравится. На местных наркоманов действует устрашающе, – сказала она смеясь. –
