вплетенный в ее кожаный обруч. Она медленно оглядела сбитых с толку Пылающих. Затем скрестила большой и указательный пальцы и подняла руку над головой.
– Рассвет во имя свободы… – начала тихим голосом.
– Закат во имя господства, – подхватила ее ведьма из другого клана.
Повстанцы стали медленно вставать. Их руки со скрещенными пальцами поднимались над головами – одна, вторая, третья. Через пару секунд каждый в помещении, во всей пещере, где собрались совершенно разные представители рас их континента, показали знак Альянса.
Нэш потянул ее вверх, не размыкая соединенных рук. Пылающие смотрели на стену, будто до сих пор видели свой главный символ восстания. Никто не понимал, как у потомка Богини могла сохраниться магия. Никто не понимал, как ей удалось вновь обвести Сенат вокруг пальца. Но все знали, что надежда есть.
– Крылья свободы бьют в небеса! – прохрипела та самая ведьма, которая плевалась в сторону Эстеллы на обращении. Ведьма, которая выбрала правду.
И ее поддержали сотни, тысячи голосов со всех уголков Нового мира.
И если существовал момент, когда Альянс на самом деле мог назваться Альянсом, союзом народов и государств, союзом обманутых и отверженных, то сейчас был именно этот момент.
Глава 4
Месть за боль
– Приведите их немедленно!
Эстелла вскинула руку в предупреждающем жесте и, прищурившись, посмотрела на главу Сената. Она отчетливо осознавала, на какой путь вступает, отчетливо осознавала, какие последствия понесет очередной акт неповиновения с ее стороны. Но пока у нее есть сила, есть власть над тысячей глаз, наблюдающих за ней через экраны, слушающих сплетни в грязных переулках, она будет раз за разом призывать их не подчиняться.
Она станет наглядным примером и выжжет страх в каждом, кто готов сражаться за справедливость. Даже если ей придется понести за это наказание.
– Захра, это небезопасно, – пытался образумить ее Микаэль, стоящий у входа в главный зал, где велась запись. – Ты не можешь проводить ритуал здесь, она способна сжечь весь…
– Я сказала немедленно! – вскрикнула Корвелл и указала главнокомандующему на стеклянную дверь, теряя терпение.
– Даже не пытайся.
Эстелла смотрела на нее с постамента, пытаясь ухватиться за последние крупицы силы. Слишком много энергии пришлось отдать на одну-единственную вспышку пламени. Она до последнего не хотела раскрывать, что ритуал не может полностью лишить ее божественной силы. Но и не могла допустить, чтобы повстанцы поверили в ее добровольное вступление в Сенат.
Захра взмахом руки отдала приказ, двое серафимов мгновенно поднялись в воздух и бросились в сторону Эстеллы. Их лица ничего не выражали, они автоматически хватались за клинки, словно у них не было выбора, словно они не имели права голоса. Лишь орудия убийств в руках Богов и Сенатов – бесчувственные воины, не имеющие цели, не мечтающие о другой жизни, не видящие
