исповедально слово.Глаголилось исповедально слово
и покаянных не хватало слов —
суть обнажая, с вежд ниспал покров
и мирозданья сотряслись основы…
То инквизитор замолкал, то снова
старик всю душу обнажить готов —
превозвышаясь… распрямив остов,
склонив главу пред истиной Христовой:
– Число восполнив, превосполню строй…
Я преисправил в духе подвиг Твой…
толпа, алкая крови, крови ищет.
Готов на утро сжечь еретика —
костер на площади уж сложен. Dixi… —
речь старика негромка и тиха.
Речь старика негромка и тиха,
но громогласно эхо духоборца.
Готовые затмить и славу Солнца,
горят костры… их треск не затихал.
Из века в век горят в веках —
Змей пламя изрыгал, спрягая кольца…
– Я праведником слыл и богомольцем
и пел псалмы от стиха до стиха.
В пустыне обретался я тогда —
ел, будто бы вкушал, волчцы… акриды…
Но миражи прельстили навсегда —
пред Духом Пранебытия изыдил
безд инфернальный ужас – мрака страх
Великий Грешник каялся в грехах.
Великий Грешник каялся в грехах,
безгрешных посылавший на кострища —
еще не остывало пепелище,
еретика искали впопыхах…
…И нет стигматов на его руках —
о, нет, не оправдания он ищет,
так зверь алкающий здесь рыщет, —
насытившись, смиряется пока.
…Хранили тайну своды подземелья,
ведь истина горька… горька, как зелье.
Светильника огонь затрепетал —
воспоминанье вороша былое,
Великий Инквизитор замолчал
пред милостью Молчания Благого.
Пред милостью Молчания Благого
не вопрошай ответа… не взыскуй —
лишь каясь, о содеянном горюй,
не прекословля пред укором строгим.
Гордынею вмененную дорогой
идти без покаянья не рискуй —
о Пренебесном Царствии тоскуй
в томленьи духа и печали многой.
…Старик, за двери выходящий вон,
застыл… остался при Молчаньи он —
Уста Христа к устам его припали, —
лег на уста стигматом поцелуй:
– Не приходи совсем… тем чашу преминуй, —
ночь душная на стогна града пала…
Ночь душная на стогна града пала,
а в вечеру Его встречал народ —
Он средь молящих… страждущих идет —
Спаситель Сам, – толпа Его узнала.
Лик хмур, суров и мрачен кардинала —
провидел он мистерии исход, —
под стражу, как еретика берет
и люд смиренье Сына не смущало.
И провернулось время под ключом —
пред сыном в монологе
