из них? – невозмутимо уточнил Морис Гершвин.
– Все трое! – вскричала матушка Роза.
И отец семейства тяжко вздохнул. И дал себе слово сегодня же вечером послушать, чего там тренькает их сорванец Яшенька. А когда выполнил это слово, послушал, то пришёл в неописуемый восторг. Мальчик и в самом деле играл. Играл, не тренькал! И это была уже музыка – по крайней мере на взгляд ресторатора Гершвина, который что-что, а ресторанной музыки за свой век наслушался.
11. Самоучка
Около полугода Джордж учился играть на пианино сам. Без учебников, без учителя, на слух, интуитивно и по памяти – он часто ходил в кино на дневные сеансы и слушал игру тапера. А иногда пробирался к сцене, чтобы пристроиться рядом с пианистом. И смотрел, смотрел – не обращая внимания на то, что происходит на экране.
Возможно, именно эти самостоятельные уроки игры повлияли на становление Гершвина как музыканта, поскольку с первых упражнений Джордж был вынужден заниматься импровизацией. Поначалу он просто бегал пальцами по клавишам, извлекая самые неожиданные звуки, раздражая домашних. Но прошла неделя, другая. И в этой спонтанной какофонии вдруг стала угадываться мелодия. А потом эта мелодия оформилась, окрепла, обрела устойчивую форму.
– Что ты играешь, сынок? – спросил однажды отец.
– Регтайм, – ответил Джордж.
– Это я слышу и сам, – махнул рукой Морис Гершвин. – Я спрашиваю, какой именно…
И осёкся. Он вдруг понял, что сын – играет. Не извлекает из инструмента набор бессмысленных звуков, а создаёт мелодию, возможно, сам не понимая, как.
Это и стало тем переломным моментом, когда Яша обрел настоящего учителя. Точнее, учителей. Одним из них стал постоянный клиент ресторана отца и его приятель Джек Миллер, профессиональный пианист, работавший в Бетховенском симфоническом оркестре Нью-Йорка. Миллер появлялся в доме Гершвинов раз в неделю, да и то не всегда. Он с удовольствием занимался с мальчиком, но рассчитывал на большие деньги, чем мог заплатить Морис.
Иногда Миллера сменяли преподаватели из музыкального колледжа и студенты консерватории, подрабатывающие частными уроками. Все признавали безусловный талант Джорджа. Они обучили мальчика не только технике игры, но научили читать ноты и даже играть с листа. Яша схватывал всё на лету.
12. Уроки музыки
Уроки с профессиональными и полупрофессиональными преподавателями были, скорее эпизодами в жизни будущего музыканта. Большую часть времени Джордж занимался сам. С обеда, как только он возвращался из школы, юный Гершвин садился за пианино и играл до тех пор, пока в доме не собирались все домашние и не требовали, чтобы Яша «таки заткнулся». На следующий день всё повторялось. А когда появлялся Миллер, то он воспринимал как данность то, что за неделю мальчишка разучивал сложнейшую пьесу или осваивал трудные пассажи. Миллеру казалось, что так и должно быть,
