вскрикнул князь и, будто подстреленный этим неприятным воспоминанием, рухнул в кресло.
Несколько минут прошли молча. Лишь паркет слегка поскрипывал под переминающимися ногами приказчика.
– А мануфактура? – спросил князь без особой надежды.
– Убыток один, барин, одни растраты. Кредиторы ещё всю плешь мне истерзали, когда, мол, барин выплатит дивиденды обещанные.
Поль глубоко задумался. Без шампанского это давалось ему плохо. Наконец решение появилось в его голове.
– Анисовую неси!
– Так анисовку тоже скушали всю, – моргнул приказчик. – Только зверобойская и осталась.
– Неси какая есть, – поморщился Поль.
Принесли водки. Князь усадил приказчика напротив. Они выпили по три, отчего-то не чокаясь, и закусили кисловатой брюквой.
– Видать, время усадьбу закладывать, – сказал князь дрожащим голосом.
– Да бог с вами, Ваша светлость, она уж три года как заложена-перезаложена! И там тоже проценты залоговые накапали.
Князь почесал кудрявый затылок:
– Что же тогда делать?
– Продавать её надо, барин. Вон купец Ананьев шибко интересуется.
– Не бывать этому! – топнул князь. – Чтобы я фамильную усадьбу этим торгашам безродным продал? Не бывать!
Повисла тишина. Метель подвывала за окном. Потрескивали ходики.
– А впрочем продавай, братец, продавай, – сказал князь и хлопнул ещё рюмку. – К чертям собачьим продавай эту рухлядь. Возьму эти деньги, махну в Париж. Заведу там себе кокотку и такая жизнь пойдёт! У-ух!
Тут неожиданно для себя, Поль вдрызг разрыдался.
– Чего вы, барин? – испугался приказчик. – Али водка не пошла?
Князь поднял мокрые глаза:
– Или женюсь на купчихе! А чего не жениться? Приданое, папенькины деньги. Да и ей хорошо, титул как-никак, а? А там уж и до Парижа недалеко.
Поль хлопнул себя по коленям и налил ещё по одной.
– Вот это, барин, дело хорошее! – Обрадовался приказчик то ли идее, то ли очередной рюмке.
Выпили.
– А чего плут этот? Всё у баронессы?
– Гошка-то? Да хрен его оттедова выгонишь теперь. Пьёт и жрёт, говорят, чрезмерно, в спальне с баронессой милуются.
– Мерзавец! – Князь стукнул по столу так, что подпрыгнули пустые рюмки. – Предатель! Я, значит, из него человека делаю, а он!
Князь почувствовал, как гнев вихрем беснуется у него внутри.
– Немедля прикажи запрягать, едем к баронессе! Я уж выведу его на чистую воду!
– Но как можно, пьяны-с. Да и вьюга.
– Запрягать! – крикнул князь, и голос его сорвался на фальцет.
В санях было холодно. Возница хлестанул лошадь, и та лениво потащила сани по липкому снегу. Князь укрылся овчиной и тут же задремал. Ему приснилась огромная брюква в корсете, которую он ведёт под руку по улицам Парижа.
Сани
