он кричит – эй, не робей!
На завалы поспешайте поскорей.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
На завалы поспешайте поскорей.
Ой, а кто первый до завалов добежит,
Тому орден – крест Георгия надлежит.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Тому орден – крест Георгия надлежит».
Ой, на завалах мы стояли, как стена,
Пуля сыпалась, жужжала, как пчела.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Пуля сыпалась, жужжала, как пчела.
Ой, пуля сыпалась, жужжала, как пчела.
Пуля ранила донского казака.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Пуля ранила донского казака.
Пуля ранила сибирца казака,
Кровь лилася под копытами коня.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Кровь лилася под копытами коня.
Лихой вахмистр ходит-делает наряд,
Молодые казаченьки говорят.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Молодые казаченьки говорят:
«Ой, не боимся мы ни пуль и ни снаряд.
Эй, разобьём мы весь вражеский отряд.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Эй, разобьём мы весь вражеский отряд».
Да, что это за Сибирцы, да(й) молодцы.
Рубят, колют и сажают на штыки.
Э-эй-эй-эй, живо, не робей!
Рубят, колют и сажают на штыки.
Пели они искренне, с чувством, с пониманием, а я в очередной раз подивился силе и чистоте голосов казаков. Пели ведь не профессиональные певцы, обучавшиеся этому многие-многие годы, а самые обычные казаки. Подыгрывали им те самые джуры и казачата со станицы Беленькой, что отдали мне в обучение.
Как-то вечером, сидя на Красном крыльце после тренировок, я загрустил по своему миру и своей прошлой жизни, взял гармошку и запел любимую казачью песню "Не для меня".
Не для меня придёт весна,
Не для меня Дон разольётся,
Там сердце девичье забьётся.
С восторгом чувств – не для меня.
Не для меня цветут сады,
В долине роща расцветает,
Там соловей весну встречает,
Он будет петь не для меня.
Не для меня журчат ручьи,
Текут алмазными струями,
Там дева с чёрными бровями,
Она растет не для меня.
Не для меня придёт Пасха,
За стол родня вся соберётся,
"Христос воскрес" из уст польётся,
Пасхальный день не для меня.
Не для меня цветут цветы
Распустит роза цвет душистый,
Сорвешь цветок, а он завянет.
Такая жизнь не для меня.
А для меня кусок свинца,
Он в тело белое вопьётся,
И слезы
