вмешался Кендрик. – Вы о них в прошлом месяце толковали с Госпожой?
– Нет, мы говорили о вашем неверии. Госпожа наблюдает за нами ежедневно. Она приказала мне найти Анг Уальпу, но вам я не могу указывать. Могу лишь попросить.
– И он потом будет нас вести? – спросил Эдриг, поглаживая лезвие каменного ножа. – А вы куда денетесь, мастер Тант?
– Это не важно. Главное найти камни жрецов. Без них ритуал не состоится и Анг Уальпа не примкнет к нам.
– Нет, важно! Мы выбрали вас Первоучителем. Это что же получается? Госпожа избавится от вас?
– А если мы тогда откажемся ей служить? – смело бросил Готфри.
– Госпожу никто из нас не видел, – согласился мастер Лимбург. – Анг Уальпа какой-то герой из мифов. Мы уже давно не ведаем ваших планов, но верим вам всем сердцем. Только вы наш отец и Первоучитель.
Часовые дружно закивали. Тант не двигался, положив указательный палец на поверхность темно-синего камня. Он стоял во главе общины только потому, что был умнее других. Его роль в этой истории была важна до тех пор, пока того хотела Госпожа. Втолковать это последователям он так и не смог. Многие из них были обязаны ему жизнью. Одного он спас от голодной смерти, другому дал крышу над головой, за кого-то выплатил долги, кому-то подарил цель в жизни. За это они любили его и только его.
– Где ваша вера? Вспомните клятву, которую принесли на кинжалах, – произнес Тант, поднимаясь из-за стола. – Ниргал живет во мраке, и только Госпожа, силой луны, дарует свет по ночам. Каждый раз, оспаривая ее волю, вы ступаете на путь тьмы.
Больше он не сказал им ни слова, удалившись в свои покои. В общем гроте еще какое-то время продолжались толки, после чего служанки загремели посудой. Тант все это время простоял напротив стены, разглядывая десятки пергаментов, на которых была нарисована безглазая женщина из Тенталько-Меру. Рядом на деревянной раме висели пять нефритовых кинжалов. На них часовые клялись в верности Госпоже и по их подобию вырезались ритуальные лезвия для пророков.
Он так глубоко задумался, что не заметил, как сзади подкралась Марлетта. Женщина нежно обняла его и положила подбородок на плечо.
– Не будь студнем, Тант. Зачем сбежал? Дай сдачи, если кто-то сомневается. Твои предки тоже пытались умаслить Октавиона, и он уничтожил их империю за несколько лет.
– Это замечание? Да, я родился на юге, но я не слабый, – возмутился он и, повернув голову, встретился с ней взглядом. – Я не слабый, Марлетта!
– Нет, ты мягок, как господский сыр, а люди идут за лидером. Если будешь их сильно любить, они тебя возненавидят.
– Вы все видите во мне того, кем я не являюсь!
Тант знал, что бывшая крестьянка всех судит по себе. Он развернулся, попутно сбросив ее руки, но та вновь его обняла.
– Ты мой самый любимый еретик и некромант, – проворковала жена, согревая его шею своим дыханием. – Шепни только мне. Ты открыл дверь в Мерклой гавани?
– Еще нет, но, кажется,
