всё тотально, и непонятно было, где крылся очаг.
Доктор долго рассматривал снимки, смотрел на бумажки с анализами, но определённого вывода так и не сделал. В результате, вздохнув, протёр очки и сказал:
– Диагноз Вам поставить не могу. Картина совершенно непонятная. Ясно одно: всё началось с банального перелома, когда Вы упали с лошади. Лечение проводилось правильно. Что происходит сейчас – сказать трудно. Анализы в норме. Снимок неплохой. Будем наблюдаться дальше.
Гретхен ехала из больницы раздосадованная:
– Вот тебе и медики. Ни черта не понимают. А деньги берут, и немалые. И «щёки надувают» ради важности, хотя на самом деле ничего из себя не представляют.
Дома подошла к телефону – звонил отец:
– Mein Liebling, как твои дела? Ты была у врача?
– О, папа, он совсем не сказал мне ничего определённого, а нога всё болит. И не только нога – тянет весь низ, это прямо проклятие какое-то…
Пауля обожгло это слово. «Проклятие»… Наверное! Скорее всего! Разве мало он натворил за годы войны? И куда-то же должны были деться все те слёзы, стоны, мучения, обиды? Где-то ведь они сохранились? Где-то во времени и в пространстве. Где-нибудь там, куда не всякому смертному удаётся заглянуть. Разве что такому, как Анатоль. Да, конечно, нужно срочно ехать к нему! Какое золото может быть дороже жизни дочери?! Жену свою он уже потерял. И не исключено, что причиной тому стала его банальная жадность. А ведь никогда в жизни он не слыл скрягой, что же с ним происходит?!
Он подошёл к сейфу, набрал секретный код, достал полевой военный мешок. Выложил содержимое на стол. И застыл, как парализованный. Золотые драгоценности словно гипнотизировали его. Особенно притягивала взгляд килограммовая скифская дельта-пантакль, изящная, не смотря на свою тяжесть. Её на груди носил древний вождь, не иначе. Тонкой выделки фигурки сплетались в бытовые сюжеты, в которых не было ничего особенного: какие-то сцены обычной жизни древнего воинственного племени. Прекрасные женщины с их полными, монументальными телами и грациозными поворотами головок, мускулистые бородатые всадники верхом и на колесницах. Мастеру удалось через века передать восхищённому потомку их дикий, непокорный норов. Но чем так притягивала дельта его, Пауля? Искусной ли работой, просто ценностью золота, красотой, или чем-то таинственным, непонятным, что было заложено в сам сплав, в саму идею, в саму суть произведения?
Пауль присел на диван, не отрывая взгляда от пантакля. Нет-нет, каким надо быть идиотом, что бы с этим расстаться? Что может быть дороже. Что?! Если оттуда, из этого шедевра на тебя смотрит сама вечность с её секретами мудрости и роковой неизбежности…
Поговорив с отцом, Гретхен приняла душ, слегка перекусила нежным салатом из спаржи и крабов, так искусно приготовленным Розой, и выехала из дому. У неё не было особых планов на сегодня, – можно, никуда не спеша, со вкусом потренироваться в спортзале. Боли утихли – помогли
