кресле.– Нагрузка минимальна, не думаю, что дело исключительно в работе. Мой отпуск, как ты знаешь, был в прошлом месяце. Я всегда так опасно близок к краю. Кажется, вот оно – хватай – не хочу, я закрываю глаза, предвкушая свой сон, но проходит время и таинста жизни не происходит, как ты понимаешь.
– Ох, дорогой, я страшно переживаю за тебя, – вздохнула мать, – Может, стоит обратиться к специалисту? Он пропишет тебе действенное снотворное, посмотрит анализы. Подумай об этом. Когда моя подруга Розалин не могла подолгу уснуть, дело оказалось в нервной системе бедняжки. Ее бывший муж-придурок так изводил девочку, что еда и сон стали последним, о чем она думала в то время. Если бы не Гарольд, который вплотную занялся ее лечением, не знаю чем бы все закончилось в итоге – только разводом или же убийством этого напыщенного петуха.
Я хмыкнул, чувствуя, как уголки моих губ дрогнули, поттягиваясь вверх. Она редко ругалась на кого-то, одергивая меня всякий раз, когда я говорил "дерьмо". Вот и сейчас ее тело объяло дрожью, и она всплеснула рукой, встряхивая веер, словно все раздражение задержалось на этой несчастной безделушке.
– Вряд ли это мой случай, – отнекиваюсь я, – Она обратилась к психиатру, практикующему еще и что? Расклад на таро? Я скептически отношусь к типам, любящим копошиться в моих мозгах. Для этого достаточно женщин, без обид, мам.
Она прикрыла рот ладонью, тихонько рассмеявшись.
– Гипноз, милый, мистер Гарольд практикует гипноз, а не берет мастер-класс у гадалок, занимаясь шарлатанством. Тебе нужно серьезно взяться за это. Как и за вопрос с отношениями, – певуче, закончила она, все еще посмеиваясь надо мной. Я махнул на нее рукой.
– Ох, избавь меня еще и от этого, иначе я только в гробу высплюсь в следующий раз.
Женщина цокает, легонько шлепнув меня по ладони.
– Сплюнь! Как у тебя только язык повернулся в моем присутствии говорить о подобном!
Я методично покачал головой, улыбаясь ей в лицо. Конечно, ее беспокойство не было беспочвенным, но мне бы хотелось не поднимать лишний раз разговор о личной жизни. В конце концов, мне не было еще тридцати, а о детях я и вовсе никогда не задумывался. Может, в будущем. Может, завтра. Сейчас меня больше волновала насущная проблема, каждое утро поглядывающая из зеркала в ответ.
Мешки под глазами угрожающе тянулись вниз, цвет лица приобретал землистый оттенок, и я не мог сесть за руль последние две недели, панически боясь отключиться во время движения по эстакаде. Такси стало моим лучшим другом. В ушах еще стоял шум двигателя моей ласточки. Она точно скучает по своему папочке.
Я запустил руку в волосы, зачесывая их назад. Рыжеватый волосок остался зажат меж пальцев, я и покрутил его, тут же выпуская прочь.
Может, ее идея не так уж и плоха? Что, кроме нескольких сотен долларов я потеряю? Свое время? В связи с последними событиями у меня его безгранично много. Кому какое дело куда именно я потрачу тот или иной час?
– Ладно, –
