Ася, словно почуяв, что речь идет о ней, застыла посреди комнаты.
– Слышь, Лампудель, – еле слышно прошептал Сережка, – ну-ка, встань и унеси «собачку», а то нас с жилплощади выпрут.
– Сам утаскивай, – одними губами ответила я.
– Это точно такса, – выпалила Лиза.
– Да? – воскликнула Нина Ивановна. – Не может быть! Я хорошо знаю такс, они другие.
– Эта такса особая, – начал врать Кирюшка, – она называется… эх… э…
– Московская пупырчатая голая той-такса! – выпалила Юлечка. – Всего три штуки на столицу имеется. Страшно дорогая и редкая особь. Без шерсти, вроде кошки-сфинкса.
– Скажите пожалуйста, – недоверчиво протянула Нина Ивановна, – чего только в наше время не увидишь, но почему она зеленая?
На секунду все растерялись, потом Катюша робко пропищала:
– Видите ли, эта порода имеет нежную кожу, стоит ей дать что-нибудь яркое в пищу, мигом меняет цвет. Знаете, дети иногда желтеют от морковного сока!
Серегина кивнула.
– Вот, – воодушевилась Катюша, – а мы угостили Асю вчера… э… э…
– Зеленым луком, – пришел на помощь Сережка, – вот результат.
– И она съела? – разинула рот председательница. – Собачка сожрала такую горечь?
– Ей понравилось, – пожал плечами Сережка.
– И морда странная… и лапы… Знаете, на кого она похожа? На крокодила! – сообразила гостья.
В комнате стало очень тихо.
– Давайте попьем чайку! – закричала Юля.
Сережка наклонился ко мне:
– Лампудель, если сейчас не унесешь Асю, нас выселят. Ну-ка, вспомни, Матросов лег грудью на амбразуру, чтобы спасти товарищей, а ты боишься аллигатора.
– Очень, ну просто очень напоминает крокодила, – зудела Нина Ивановна, роясь в сумке. – Ну-ка, где мои очки!
Сережка пнул меня в спину. Ощущая себя храбрым спартанским мальчиком, я подскочила к Асе и, схватив ее за шершаво-мягкое тело, прижала к своей груди. Сейчас она откусит мне руки, голову, а потом сожрет все остальное. Чтобы неповадно было проявлять героизм в недобрый час. Впрочем, если вспомнить историю, все герои плохо заканчивали, это уже после их смерти имена несчастных присваивали улицам и площадям, но меня появление переулка под названием Ламповский не обрадует, мне-то уже будет все равно!
Однако отчего-то Ася совершенно спокойно лежала на моих окостеневших от ужаса руках.
– Вот видите, – зачастил Сережка, – какой крокодил! Разве бы Лампудель смогла так нежно обнимать хищника! Это всего лишь маленькая трогательная московская пупырчатая голая той-такса. Лампа ее просто обожает, целыми днями целует.
Поняв, что следующей его фразой будет: «Ну-ка, Лампуша, покажи, как ты обожаешь Асю», я попыталась шагнуть в сторону коридора, но ноги словно кто-то прибил к полу.
Тем временем Нина Ивановна вынула большие очки, нацепила их
