Но, помнится, я уже видел такое, когда был еще ребенком. Хотя, может, мне просто показалось…
Опустив взгляд, она понимает, что все это время он за ней наблюдал, и в его глазах столько нежности! Мир вокруг приглушенно-белый, и она мысленно возвращается к зимам из собственного детства: синие пластиковые санки, ухабистые белые склоны, папа в серой шапке. На мгновение все это предстает перед ней удивительно реалистично.
– Нет, тебе не показалось, – говорит она наконец.
Одинокая снежинка опускается на ее ресницы, и она моргает, чтобы избавиться от холодной тяжести. Ее окружают сотни и тысячи снежинок, с каждой секундой их становится все больше, и внезапно Робби оказывается прямо перед ней.
– Сегодня я хотел обсудить с тобой кое-что, – говорит он.
– И что же? – Она бросает на него быстрый взгляд. Сердце заколотилось в груди.
Наверное, это оно. Наверное, он передумал.
Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Ну, в общем… – Он набирает воздуха. – Я просто хотел поговорить о том, можем ли мы быть парой.
Он произносит слово «пара» так, будто это самая забавная вещь на свете, какая-то глупость. Но в его глазах отражаются неподдельная искренность и волнение.
Внезапно до нее доходит смысл его слов, и она улыбается.
Он чувствует то же, что и она.
– Я думаю, вполне можем, – говорит она и нежно его целует.
Когда они наконец отрываются друг от друга, Робби наклоняется и голыми руками зачерпывает горсть снега. Он принимается лепить шарик, и его глаза сверкают озорством.
– А ведь твоя вечеринка сейчас проходит без тебя, – говорит она.
Робби пожимает плечами:
– И что?
Он отступает от нее на шаг, и она начинает пятиться, видя уже готовый снежок в его руках.
– Не смей! – кричит она со смехом, грозя ему пальцем.
Пробегая через пятно света, льющегося из его кухонного окна, она испытывает странное ощущение, что за ними наблюдают. Она резко поднимает голову, но в запотевшем окне никого не видно. Остается только ощущение.
Чувство, что они не одни.
Две недели спустя
Передо мной ряд узких серых шкафчиков. Под ногами зеленый виниловый пол. Посередине скамейка. Окон нет, но по верху пробковой доски с приколотыми записками развешана синяя мишура. Это место мне незнакомо. Мое сердце бешено колотится. Я не могу сориентироваться. Это слишком жестоко – меня как будто перебрасывают из одного места и времени в другое без всякого предупреждения. И я понятия не имею, где окажусь в следующий раз.
В прошлый раз я, по крайней мере, попал в свою квартиру. Я помню эту вечеринку рождественских свитеров, которую устроил пять лет назад.
Очередное непонятное воспроизведение событий из моего прошлого.
