миром, руководствуясь сугубо эгоистичными порывами своих жалких гедонистических душонок. Подобное осуждалось ещё сильнее, чем конспирология, которая гласила, будто бы где-то снизу есть какой-то старый мир, где Боги создали их мир, чтобы спастись от «Ядрёной зимы», которая, к тому же, что уж совсем парадоксально и абсурдно, началась из-за уничтожения старого мира огнём… Словом, шизофрения. Но… Почему ему с каждым днём всё больше и больше хочется изучать это всё и верить, что никто на самом деле не собирается знакомиться с призраками потустороннего мира? Что вся космология представляет собой простой способ отмывать билеты? Почему ему теперь не интересно даже слушать о том, что когда-то, если не захватывало, то увлекало, или хотя бы развлекало: об извечной борьбе правых и левых рядов за пульт управления погодой, например?
Вот, к слову, ещё одно противоречие и аргумент против конспирологии – как мудрые Боги, позволившие детям своим управлять погодой, подарив целый мир, могли когда-то уничтожать друг друга какими-то радиоактивными грибами?! Вот именно. Но… Чёрт!
Как я устал от этих вечных и проклятых но. Видимо, поэтому я и решил помочь Вану с его революцией. Потому подстрекал людей на восстание, отрезав ухо и отправив его Канни – владелице ресторана «Бали». Теперь, когда мне уже нечего терять, я могу признаться самому себе, что никогда до этого не чувствовал себя таким счастливым, как в тот момент, когда меня вели в багажный отсек под акомпанемент из рёва разъярённой толпы. Это стоило каждой минуты, проведённой в смирительном чемодане, где я впервые узнал, что такое тишина и смог отдохнуть от тех постоянных рассказов, что мясо особи своего вида лучше усваивается, что в этом священный долг каждого гражданина – прожить жизнь так, чтобы не стыдно было оставить потомкам своё тело, заниматься спортом, покупать порошок из зубов от прыщей, зубную нить из волос, то что Быть частью единого механизма и заботиться о ближнем, затаптывая слабых в очереди, чтобы укрепить и закалить сообщество – есть лучшее благо.. Там у меня и появилась первая мечта – прыгнуть с парашютом. По-настоящему, а не только в мыслях.
«Summer 68»
«Нежный образ в мечтах приголубишь,
Хочешь сердце навеки отдать;
Нынче встретишь, увидишь, полюбишь,
А назавтра приказ – улетать»
Ничто так хорошо не помогает научиться ценить жизнь, как осознание возможной смерти. Вот и он, прожив несколько снов в камере хранения, ощутив и прочувствовав полную невозможность двигаться, понял, что не так и плохо стоять в очередях, ходить, или просто дышать. И, если за возможность жить придётся заплатить какими-то суждениями, то, пожалуй, цена справедлива. Он не знал, когда откроется дверца камеры, но пообещал себе стать более толерантным. Возможно, даже поддержать левые ряды, не до конца, впрочем,
