что-то странное. – У меня есть мысли, как это исправить.
– Это можно исправить? – с подозрением спросил я.
– Было бы странно, если нет.
Он встал и прошёл к подоконнику, что еще недавно был нещадно испачкан, но теперь был чист, сел на него, высматривая что-то в окне.
– Есть кое-что, что тянется в нас одной линией. – продолжил он. – Это эмоции, которые мы можем вспомнить.
– Те, что мы ощущаем, по всей видимости, тянутся не одной. – скептически ухмыльнулся я.
– В этом моменте мы просто разделились. – веско ответил он. – Но детство же мы помним оба. Когда все было спокойно и вдумчиво, вместе с тем и так просто. Ты помнишь этот роботизированный эдем, где чувствовал себя частью чего-то большего и вместе с тем чувствовал себя кем-то.
Его слова оказывали на меня какое-то влияние. Как будто он проник в самую глубину и начал раскладывать передо мной то, на чем раньше все крепилось, строительные леса моего сознания, того, кем я мог стать и кем хотел быть. Большую роль играл голос. Он был мой, сейчас я мог услышать его по-новому, даже какие-то новые нотки, что я не замечал. Я понял, почему он отсел и отвернулся к окну. Я в свою очередь отвернулся от него тоже, ведь мое лицо изъедала гримаса того, что я не мог переварить. На лице был отпечаток боли от призрачного настоящего, того, которого нет.
– И вот ты оказываешься здесь, вопреки своей воли. – продолжала моя копия. – С полным пониманием того, что многие хотели бы оказаться в этом секторе, многие и оказываются, но я не был к нему готов. Прошу прощения, ты не был. Здесь все по каким-то другим правилам, не так, как ты привык, да и окружение не видит, что здесь ты заперт изнутри. Этот шум от окружающих съедает тебя, съедает твою твёрдую оболочку, и остаётся лишь нежная мякоть, до которой не притронуться ни рукой, ни дуновением ветра.
Я почувствовал, что он начинает сдирать с меня какую-то коросту, которая очень не хочет заживать. Вытерев что-то влажное с щеки, я повернулся к нему и сказал:
– Хватит. Я понял.
Его лицо было спокойнее, чем мое. Это лицо начало добавлять и мне безмятежности. Здесь большая проблема, неизвестно, поступаю я, как дурак, доверившись своей копии, или же совершил ошибку, когда стал его представлять своим врагом. Сейчас он смотрел на меня, и я не видел в нём угрозы. Я не наблюдал за ним, что он хочет навредить мне или же попытаться обмануть, хотя этого невозможно знать наверняка.
– А ты не захочешь в какой-то момент отобрать у меня мою жизнь? – внезапно пришло ко мне в голову.
– Это было бы глупо. – сказал он уверенно. – Есть намного больше интересных вариантов развития событий, где нас двое.
Благодаря новым мыслям, что он закинул, как удочку, в мою голову, атмосфера поменялась. Действительно, можно много чего придумать, смотря со стороны того, что мы друг с другом можем идти рука об руку.
– Мы же заодно, да? – спросил я наконец-то прямо.
– Разве есть еще варианты?
Теперь
