и против византийцев. Кроме того, он сражался с татарами и турко-монголами, которые тогда, вероятно, были буддистами.
В то же время, отношения Османа с греческим воителем и другом по имени Безбородый Михаил, местным князем или правителем, были лучше, чем с туркменом-мусульманином из гермиян и даже с членами его собственной семьи. Осман пустил стрелу в своего дядю Дюндара, убив родственника, которого некоторые хотели сделать лидером, когда Эртугрул скончался[55]. Безбородый Михаил, описанный османским хронистом как «очень близкий друг» Османа, оставался христианином, сражаясь вместе с Османом в течение полутора десятилетий, прежде чем принять ислам в 1304 г.[56]
В течение этого времени, куда бы Осман ни отправлялся, его всегда сопровождал Безбородый Михаил. Большинство слуг Османа также были христианами.
В случае с Безбородым Михаилом термин «гази» обозначал воина, сражавшегося на границе на стороне Османа – куда входили как единоверцы, так и представители других религий, – против конкретного врага, который мог принадлежать к другой религии, но чаще всего был единоверцем[57]. Византийские пограничные войска были очень похожи на своих туркменских коллег, и тоже вступали в союз с мусульманами и воевали против них. Таким образом, в газавате не было священной войны – за исключением тех случаев, когда она была. И гази не были святыми воинами – за исключением тех случаев, когда они ими были. Только более поздние хронисты представили их бесспорно святыми мусульманскими воинами, сражавшимися против христиан на Божьем пути.
В XIV и XV вв. христиане, в том числе турки-христиане, также служили, не переходя в ислам, на важных административных и военных должностях в качестве воинов, кавалеристов, землевладельцев, вспомогательных служб и сил безопасности деревень[58]. Во многих местах христиане составляли большинство в османских военных подразделениях.
В ту раннюю эпоху имели значение способности и преданность, а не религия. Группа гази Османа хорошо иллюстрирует бессмертные строки Уильяма Шекспира из пьесы «Генрих V»: «О нас, о горсточке счастливцев, братьев. / Тот, кто сегодня кровь со мной прольет, / Мне станет братом»[59]. Первые османы были связанными узами личной преданности воинами-мигрантами, которые совершали набеги на соседние общины. Со временем те, кто возглавлял и боролся за эту все более оседлую конфедерацию, должны были стать мусульманами, и первостепенной ценностью этого конгломерата стал бы ислам. Именно по этой причине хроники, написанные 100–200 лет спустя, ретроспективно подчеркивают, что они были святыми воинами ислама.
Осман обрел легитимность путем завоевания, через газават.
В самых ранних рассказах об османах, включая первые хроники, составленные в конце XV в. и начале XVI в., Осман завоевывал христианские замки и территории, предавал всех мужчин и мальчиков мечу и обращался с женщинами и девочками как с пленницами. Он отдал их дома иммигрировавшим
Mehmed Neşri, Kitab-i cihan-nüma, Neşri tarihi, ed. Faik Reşat Unat and Mehmed Köymen (Ankara: Türk Tarih Kurumu, 1949), 78–79 and 92–95.
Aşıkpaşazade, Tevārīh-i Āl-i Osmān, 11, 12, 23–25.
Kafadar, Between Two Worlds, 85.
Halil Inalcik, ‘Timariotes chrétiens en Albanie au XV siècle d’après un registre de timars Ottoman’, Mitteilungen des Österreichischen Staatsarchivs 4 (1952): 118–138; Halil Inalcik, ‘Stefan Duşan’dan Osmanlı İmparatorluğuna: XV. asırda Rumeli’de hıristiyan sipahiler ve menşeleri’, in Mélanges Fuad Köprülü (Ankara: Dil ve Tarih Coğrafya Fakültesi, 1953): (1954): 104–129; Ahmet Yaşar Ocak, ‘Social, Cultural and Intellectual Life, 1071–1453’, in The Cambridge History of Turkey, vol. 1, Byzantium to Turkey, 1071–1453, ed. Kate Fleet (Cambridge: Cambridge University Press, 2009), 353–422, here 364.
Уильям Шекспир. Генрих V, действия 4, сцена 3.
