сам выполнял такие приказы! И мне это не было раз плюнуть. А вы хотели, чтобы старухи, тетки, калеки, здоровые, молодые, старые – чтобы все они защищались? Откуда такая хуцпа[70]? Да как вы смели?» Он меня срезал – я понял, что он прав. Может, мы и в самом деле несправедливо упрекали тех, у кого не хватало смелости защищаться? Потом я часто думал: наверное, мы не имели права требовать, чтобы все оборонялись, оказывали сопротивление…
Вы спрашиваете, когда я уехал из Польши? Via[71] Аушвиц, Маутхаузен? Сейчас. В марте 1944 года меня арестовали. Катовице, Мысловице – тюрьма. Потом – Аушвиц и Маутхаузен. С тех пор я в этих местах не появлялся. К Польше я отношусь как к давней, дорогой сердцу возлюбленной… которую не хочу больше видеть. Пожалуйста, не принимайте на свой счет. Это не относится к людям, по крайней мере к людям вашего поколения. Я… Нет, не буду об этом говорить!
Шмуэль Рон умер в 2000 году в Иерусалиме.
Кто-то должен был этот шкаф придвинуть снаружи…
Разговор с Машей Гляйтман-Путермильх
Родилась я в Варшаве в 1924 году, в мелкобуржуазной семье: мой отец был торговцем, держал кожевенную мастерскую. Мама еще в юности пришла в Бунд, отец был беспартийный. Дома меня воспитывали в социалистическом духе – я ходила в бундовскую школу, это была одна из школ ЦИШО[72]. Преподавали в ней, разумеется, на идише. Каждая школа носила имя кого-то из вождей Бунда. Я училась в средней школе имени Гроссера[73] на улице Кармелитской. Нас там воспитывали по-коммунарски: дети должны друг с другом делиться, быть друг к другу внимательными, друг другу помогать. Я это усвоила с малых лет.
А потом, после школы?
Потом я пошла в училище ОРТ[74], тоже в Варшаве, на улице Длугой. Не доучилась, потому что в 1939 году учебе для евреев конец пришел. В гетто дети учились тайком, книги под пальто прятали. А я уехала в 1939 году из Варшавы в Медзешин. В Медзешине работала в санатории Медема[75]. Жила там до самого закрытия гетто.
Вы вспоминали, что учились в одной школе с Мареком Эдельманом, верно?
Да, в среднюю школу мы ходили вместе. ОРТ была женской школой.
А в санатории Медема что делали?
Работала в швейной мастерской, шила. Всего нас было двенадцать девушек из молодежной организации Бунда – «Цукунфт СКИФ»[76]. Как вернулась в Варшаву, тут же гетто закрыли.
Но зачем вы вернулись?
Родители очень настаивали. Все твердили, мол, закроют гетто и нас с тобой разлучат. А они этого не хотели. Моя старшая сестра тогда была в России, я оставалась единственным ребенком в семье, и они не хотели…
Родители уже были в гетто?
Разумеется. Мы ведь жили на Налевках, 47, и наш дом оказался в границах гетто. Так что мы имели, как тогда
Наглость, самонадеянность (
Через (
ЦИШО – Центральная еврейская школьная организация в Польской республике была основана Бундом в 1928 г. Под ее патронатом находились светские еврейские школы, в которых вели занятия на идише.
Бронислав Гроссер (1883–1912) – деятель Бунда, был сторонником вхождения партии в РСДРП. Выступал за восстановление государственной независимости Польши, защищал права еврейских рабочих.
ОРТ – Общество распространения труда среди евреев было основано в Петербурге в 1880 году.
Общество детских санаториев имени Владимира Медема было основано в 1926 г. Это было лечебно-воспитательное учреждение больных туберкулезом еврейских детей. С 1926 по 1939 г. в Медзешине (пригород Варшавы.
Цукунфт – будущее (
