оратор замолчал и жестом подозвал ребенка к себе. Мальчик изобразил удивление и показал пальцем на себя. Мужчина кивнул и продолжил речь, громко выкрикивая бессвязные и бессмысленные звуки. «Откуда он меня знает, этот светящийся? Что, вообще, ему надо?» – помешкав с минуту, Казимир начал неуверенно спускаться по ступеням лестницы, проходившей между секциями сидений. С каждым шагом он становился ближе к оратору. Теперь мальчик заметил портретное сходство мужчины с античными бюстами и статуями в парке. Курчавые коротко остриженные волосы, высокий лоб и массивные надбровные дуги, прямой и острый нос. Когда он открывал рот, четко отчеканивая тарабарские слова, обнажались, слишком многочисленные и тонкие для нормального человека, белые зубы. Подбородок у мужчины сильно выпирал вперед, и был квадратным и массивным, что говорило о несгибаемой воле. Он непрерывно жестикулировал своими мощными руками с необычайно маленькими кистями с изящными тонкими пальчиками. Движения человека в тунике казались отрывистыми, а так же в совершенно неожиданных местах на нем появлялись и исчезали белые точки, пятна или ворсинки. «Прям как в том фильме, где в Луну стреляют из пушки, только здесь все цветное», – заключил мальчик.
Когда мальчик спустился и с опаской подошел к сцене, человек у кафедры, не переставая выступать, указал куда-то влево за спиной Казимира. Повернувшись, он долго искал глазами, куда же мог указать мужчина? Наконец он увидел, что в левой части трибун, в третьем ряду, между мужчиной в зеленом френче и женщиной в длинном черном кружевном платье и шляпке, сидит ребенок-манекен в такой же одежде, как и он. «Как так вышло? Что за странное совпадение? Или может быть это спланировано, но зачем? – пытался понять Казимир, преодолевая ступеньки: Прямо заговор какой-то. С чего это он, обычный хулиган, стал таким важным?» Не успел мальчик добраться до третьего ряда сидений, как его двойник поблек, и совсем исчез.
Как только ребенок занял предназначавшееся для него место, речь оратора стала понятной и обрела смысл: «Я знаю, каково быть неугодным, всеми порицаемым и неуместным! Я понимаю, как это, когда, якобы праведное общество, запрещает делать то, что делает тебя счастливым, когда единственное лекарство от скуки – идти наперекор мнению обывателей!» – уверенно выкрикивал трибун, таращась на Казимира. Чем он заслужил такой чести? Мужчина продолжал: «Я знаю, как свернуть эту гору непонимания, избавиться от …» Но мальчик уже отвлекся и не слушал – сработала привычка пропускать все, что говорили учителя в школе, Он смотрел, то по сторонам, то на развивавшиеся без ветра штандарты, на толстенные стволы настоящих деревьев. «Вместе мы заставим весь мир содрогнуться и преклонить колени! Целая вселенная будет у наших ног, и каждая тварь задрожит, когда прогремят наши имена!» – оратор перешел на визг, заканчивая каждую фразу фальцетом, такой силы, что уши закладывало. Казимир аж подскочил от неожиданности и, чтобы его не отругали за то, что все прослушал, со всей мочи стал кивать головой.
