не при дворе, а потому нужно было искать другие методы налаживания диалога.
– Ах, как жаль… Я подумала, что это могло бы освежить вашу память, – в моих пальцах блеснула монета. – Но раз так, наверное, мне стоит найти кого-то, у кого еще не все мозги пропиты…
– Она испортила нам игру, забрала выпивку и утащила двоих с собой, – выпалил один из солдат после непродолжительной молчаливой драки за звонко упавший на стол серебряк.
Второй недовольно насупился, и, пока его напарник по игре отвлекся на свалившееся на него богатство, незаметно перевернул кости соперника другими гранями. Первый же, ничего не заметив, продолжил как ни в чем не бывало:
– Найдешь их в бане. Они оттуда еще не выходили, когда найдешь – напомни сержанту, что он должен мне золотой.
Кровь сначала отхлынула от лица, а потом со всей силы налила огнем щеки. Боже, как она смеет так вульгарно себя вести. Сквозь зубы поблагодарив гвардейцев и еле сдерживая негодование, я вышла на улицу.
Банное крыло находилось на противоположной стороне двора. Снаружи было прохладно, изо рта вырывалось небольшое облачко пара. Не додумавшись накинуть на себя хоть что-то, я то и дело ежилась, по коже сквозь тонкое легкое платье, пошли мурашки. Бани уже не топили, но в них все еще было тепло и сыро. Я прошла мимо каменных купален, наполненных водой, вглубь помещения.
Краем уха я уловила какие-то голоса и смех, и чем дальше я шла, тем громче и отчетливей они становились. Голос Каталины становился все отчетливее, пока я не уперлась в приоткрытую дверь одной из бань. Медленно, опасаясь подтвердить свои догадки, я распахнула ее и теперь ошарашено оглядывала открывшуюся мне картину.
Каталина, абсолютно обнаженная сидела в компании таких же обнаженных мужчин. Без зазрения совести, ее голова лежала на коленях одного, поглаживающего ее грудь, а ноги она закинула на второго, который щекотал ее за пятку. На полу валялись пустые бутылки из-под эля, платье и солдатская униформа. Сдерживать ярость уже не было сил, да и желания, честно говоря, тоже.
– О, я смотрю вам тут весело? – без тени веселья сказала я, глядя на Каталину. Она тут же прекратила глупо повизгивать и смеяться, в глазах ее блеснул страх. – А что ж вас тут так мало? Может, мне позвать остальной отряд? Думаю, они будут рады присоединиться к такому развлечению… да и моя дорогая «подруга», тоже, не правда ли?
– Камилла…
Я просто изничтожала девушку глазами, а щеки пылали от ярости и смущения. Мне было стыдно видеть это, и я развернулась к выходу, не дав подруге и слова сказать.
– Ах да, гвардеец из таверны просил передать, что кто-то должен ему золотой. Простите без одежды не разберу, кто из вас сержант, – бросила я через плечо. – Не смею вас больше отвлекать.
Внутри кипели обида, злость и стыд. В мгновение ока я оказалась на улице, стараясь отдышаться. По щекам текли слезы. Как она могла себя так вести? Что будут люди думать обо мне? О том, что у Камиллы Кустодес в свите лучшая шлюха в Имперской Столице? Я быстрым шагом пересекала внутренний двор,
