огромные седые усы. – Не устали Вы от трудов праведных на такой беспокойной должности?
– Иван Логгинович, – вновь заскрипел Победоносцев, – человек недюжинных сил и способностей. Равно, как и я – Ваш покорный слуга. Мы от отца Вашего Вам даны для продолжения его дел и воплощения планов и замыслов.
– Боюсь, уважаемый господин Горемыкин, Вам, да и Вам, не менее уважаемый Константин Петрович, – гневно взглянул я на Победоносцева, – придётся попрощаться со своими должностями, так как планируемые мной изменения в жизни государства и общества вряд ли придутся вам по вкусу.
– Помилуйте, Ваше Величество, – впервые я услышал голос Горемыкина, оставившего наконец в покое свои величественные усы, – и кого же Вы на мою должность поставить соизволите?
– Ну, к примеру, Петра Аркадьевича Столыпина.
– А, я извиняюсь, кто это?
– Титулярный советник. Каунасский, то есть, простите, Ковенский уездный предводитель дворянства и председатель тамошнего суда мировых посредников, чиновник IX класса на должности V класса государственной службы.
– Кого Вы хотите назначить? – оказывается голос Победоносцева мог не только скрипеть, но и звучать достаточно глубоким баритоном. – Да Вы что, Николай Александрович, только через мой труп. Реформатор на реформаторе, кошмар Вашего покойного батюшки. Побойтесь Бога, они и Вас и Россию в гроб загонят.
– Боюсь, уважаемый Константин Петрович, что в гроб меня гораздо скорее загонит Ваш консерватизм, страна меняется, а модель государственного управления нет. Про свой двор я вообще молчу. Вчера я впервые разглядел скорохода. Настоящий попугай – костюм разноцветный, фалды ливреи короткие, а на голове шлем со страусовыми перьями трёх цветов. Просто Маленький Мук из арабской сказки. Тысяча и одна ночь, воплотившаяся в реальность. Хорошо хоть палача штатного Вы нам в штат не включили, он был бы вполне уместен при нашем дворе в своём красном бархатном колпаке с прорезями для глаз.
– Николай Александрович, я служил верой и правдой Вашему отцу-императору и служу Вам, но такого я не потерплю, мне оскорбительно слышать Ваши намёки. При таком развитии событий мы будем вынуждены уйти в отставку. Да, Иван Логгинович? – Горемыкин явно неохотно закивал головой, а Победоносцев продолжал. – Но мы ещё вернёмся, я Вас уверяю, вернёмся и Вы сами первым попросите нас об этом…
Перед сном я заглянул к моей нынешней матушке.
– Тебе не жаль Победоносцева, он муж верности и разума, – она с улыбкой смотрела на меня. – Хотя и бывает зануден своей природной скрипучестью.
– Да, он всё новое воспринимает со скрипом, – решил я поддержать её шутку.
– Ты знаешь, ещё пару лет назад я бы осудила твои первые императорские шаги, но сегодня я соглашусь и всячески поддержу тебя, пусть я уже не совсем молода, но слух у меня прекрасный и я отлично слышу ход часов времени. Вся наша страна подобна огромной кастрюле – огонь снизу всё жарче, кипение всё сильнее, а крышка привинчена
