слово, заканчивается на «-изм» … подскажите.
– У нас, увы, много таких слов: коммунизм, пофигизм, либерализм, капитализм, шовинизм, нигилизм, феминизм… Хватит, или хотите ещё?
– Этого хватит, вот всё это вы и будете заталкивать в наши умы и драться друг с другом за возможность делать это. А нам этого не надо.
– Ну, да, вам достаточно одного авторитаризма.
– А это как?
– Это когда Верхний Рулевой, или по-нашему Великий Кормчий, думает за всех вас и решает, как вам жить, каким идолам молиться и будет ли у вас война с землянами, или нет.
– Верхний Рулевой – он самый умный искусственный организм на планете, он питается мыслями всех других живых организмов. Он привёл нас к Великому Равновесию.
…Так, данная тема определённо зашла в тупик, этот пинг – понг может закончиться ничем. Сменим пластинку, ведь моя задача – узнать о них как можно больше.
– Мне так много хочется у вас спросить про вашу жизнь… Может быть, у вас припасен рекламный ролик типа «Добро пожаловать на нашу гостеприимную планету!»? Я бы написал про вас книгу. Это был бы мировой бестселлер. Расскажите про ваших детей, у нас любят эту тему.
– Нам не нужны дети, множественность нашего народорасселения поддерживается копированием требуемых индивидов в множительных автоклавах, согласно плану. Разумные особи появляются уже взрослыми и умными. Мы живём так тысячи лет.
– Кстати, а как вашу землю называть в публикациях?
Лоб пресс-секретаря засветился, и по нему прошла серия вспышек сложной модуляции.
– Я прочитал это как «Блю-Бли-Бликс!» или «БББ», – сходу отреагировал я, – вы не будете возражать против такого названия? Нет? Вам всё равно? Ну, и прекрасно! Хотя бы название планеты привезу, если удастся вернуться.
Поразительно, как непринуждённо и бестолково проходит эта встреча, возможно, самая уникальная в истории со времени Тайной вечери.
– Возьмите, я склеила киношку, – снова блеснула знанием просторечия пресс-секретарь и в метре от меня на полу высветилась шкатулка размером с том земной энциклопедии. – Там тексты – легенды и виды наших прекрасных углублённых жилищ и храмов. И там также голограмма, где я говорю.
– Где вы так выучились говорить по-нашему? – спросил я.– Долго учились?
– Да по вашей телекиношке я и выучилась,– был ответ.– Год просмотра, пять минут загрузки плюс десять тысяч лет подготовки.
Следующие два часа, отвечая на мои вопросы, она с интонацией скучающей школьной училки повествовала о прелестях жизни на загулявшей планете и о том, как та забрела к нам. А я слушал плохо, потому, что любовался ею. Глаз не мог отвести. И она не могла это не видеть, но мне было всё равно. Магия какая-то! С каждой минутой говорила она всё лучше и лучше.
Ещё лет двадцать назад я как на волшебство взирал бы на этого аватара, почти без акцента
