смотрели на меня с немым вопросом. В них было всё…
Хана постоянно плакала. Её, красивую, всегда улыбающуюся, жизнерадостную, сейчас было не узнать. Даже самый замысловатый сюжет жизненной драмы не мог бы предположить такого сценария развития событий.
Машины двигались по городу медленно, объезжая развалины и через некоторое время мы благополучно подъехали к вокзалу. С собой взяли самое необходимое. За прошедшие несколько дней мне стало понятно, насколько «условна» жизнь и вещизм в ней. В послевоенной жизни минимализм в быту в нашей семье стал правилом! А ты, наверное, и не догадывался». (Уж не поэтому ли я никогда не привязывался к вещам и без сожаления прощался с ними, даже с очень большими, как шутили мои близкие.)
«На привокзальной площади пусто. Слышна стрельба. Впечатление такое, что город окружён со всех сторон. Водители машин спешат. Быстро высаживаемся и идём в здание вокзала. Пытаюсь разыскать кого-то из работников, чтобы узнать, когда будут вагоны на Ригу.
Несколько вооруженных угрюмых мужчин проходят мимо нас. Пытаюсь спросить. Ответа нет. Усталые, небритые лица, злые глаза.
В отдалении на путях стоят вагоны. На параллельных путях под парами стоит паровоз. Надо сказать, что в этой группе гражданских мы с Аней были единственными военными. Идём к паровозу. Возле него двое мужчин с винтовками разговаривают между собой по-латышски. На нас смотрят с откровенной неприязнью. Вспоминаю несколько слов из школьного немецкого. «Lokomotive nach Riga?»
В ответ презрительное: «Nain!»
Начинаем понимать, что что-то пошло не так, и быстро возвращаемся в здание вокзала. Потом уже неоднократно пытались вспомнить, откуда пришла эта ложная информация о возможной эвакуации по железной дороге. Совершенно очевидно и понятно, что в том нечеловеческом аду, в котором мы находились, единственной мыслью у всех было – спастись. Все понимали, что может ожидать членов семей военнослужащих в чужой стране. С каждым прожитым часом надежды на спасение таяли.
Связь в городе уже давно отсутствовала. Удостовериться в правдивости информации и деталях тогда было нереально. Мы цеплялись за любую возможность вырваться из осаждённого города, понимая, что здесь нас ждёт позорный плен, бесчестие, смерть.
Прошло несколько часов с момента приезда на вокзал. Все молчали, боясь услышать правду – никакой эвакуации не будет! Возвращаться в госпиталь пешком под обстрелом никто не решился. Нас было человек сорок, все члены семей военнослужащих. Между собой не все были знакомы. Надо было что-то предпринимать».
Моя мама, у которой за плечами был опыт первой мировой войны, предложила не покидать здание вокзала. Здание крепкое и защищает от пуль и осколков.
«Наступал вечер. Шум боя то затихал, то разрастался с новой силой. К вечеру установилась относительная тишина, лишь где-то в отдалении были слышны отдельные взрывы и винтовочные выстрелы. Несколько человек, несмотря на опасную ситуацию, приняли решение
