в моей стране. Запреты на идентификацию русскости стали краеугольным камнем этой политики. В своих предложениях ястребы доходят до крайности. Один из них – господин Кирштейнс – договорился до того, что предложил изолировать русских в лагеря за колючую проволоку со сторожевыми вышками. И это в стране Евросоюза! В стране, которая с одной и той же трибуны проповедует демократические ценности и махровый национализм! Смешивать вождизм и насилие, которое он порождает во имя передела сфер влияния и обвинять в этом народ, который сам является его жертвой, – преступно!
Моему деду Абраму Марковичу и моей бабушке по линии отца Хане Хаймовне не суждено было увидеть меня. Их расстреляли 4 июля 1941 года. Дедушку – у маяка, а бабушку – в парке Райниса, за двадцать три дня до моего рождения. Моя мама, лейтенант медицинской службы, Глазунова Нина Сергеевна, которая прибыла в Либаву в 1940 году в составе 119-ой авиационной базы, до последних часов обороны города работала в военно-морском госпитале.
В последние часы обороны города при попытке эвакуации вся семья попала в плен. Мама на последнем месяце беременности и бабушка Мария оказались в тюрьме. Они прошли через весь ужас событий, происходивших в обороняющемся городе. Я родился 26 июля 1941 года в женской тюрьме города Либавы.
Трагична судьба моих родных и в чём-то схожа с судьбами миллионов, переживших, как и они, фашистскую оккупацию или плен. И как бы не старались новоиспечённые историки переписать историю, умалить, стереть память о миллионах, погибших в молохе войны, освобождая мир от коричневой чумы, пока живы мы – их потомки, это не удастся никому. Память неистребима! Память о тех, кто, спасая мир, не дошли, недолюбили, не дожили – вечна!
Сегодня, гуляя по Приморском парку, я пытаюсь представить своего дедушку через образ отца, пытаюсь увидеть образ бабушки Ханы. Не сохранилось ни одной фотографии. Но я умею увидеть их там, в парке, красивых и счастливых, под голубым небом Балтики. Почувствовать их слёзы и ужас в последние часы их жизни, когда в лицо им смотрело дуло винтовки. Это был первый опыт фашистов в массовых расстрелах, когда в каждого несчастного стреляли двое убийц. Один целился в область сердца, второй – в голову. Маленьких детей приказывали держать слева у сердца, чтобы не тратить пули. Раненых добивали из пистолета.
Я часто захожу в подъезд дома по адресу улица Пелду 32/34. Стою у входной двери квартиры номер три, касаюсь дверной ручки, которая сохранилась с тех времён и чувствую руки моих родных, которым так и не удалось увидеть своего внука. В мои восемьдесят лет для меня открылись многие неизвестные мне детали трагических событий из жизни моей семьи. Вот о чём эта книга…
РАССКАЗЫВАЕТ МАМА
Наша новая жизнь только начиналась, и всё в ней радовало нас!
В нескольких шагах от нашего дома по улице Республиканской 23, в который нас поселили перед самой войной, начинался Приморский парк. Вечерами мы любили прогуливаться по его тенистым аллеям, наслаждаясь ни с чем не сравнимым
