еще один взгляд, словно бы спрашивающий: "Улавливаешь, к чему клоню?"Ручьёв хмыкнул. Что могло означать как утверждение, так и отрицание.
– Фамилия еще у него такая простая, что очень сложно запомнить, – Григорьев даже лоб наморщил, делая вид, что усиленно вспоминает (нехорошее предчувствие Ручьёва, возникшее при упоминании о работавшем на него пареньке, усилилось), – То ли Сидоров, то ли Семенов, то ли Степанов…
– Смирнов, – негромко подсказал Ручьёв.
– Может, и Смирнов, – согласился Григорьев, – Даже скорее всего. Вот внешность у него запоминающаяся – высокий, темноглазый… слегка цыганистый, на мой взгляд, но… красивый парнишка, чего уж там. От девочек, думаю, отбою нет.
Ручьёв кривовато улыбнулся.
– Так. И к чему ты о нем вспомнил, Петя? Дочку не за кого сосватать? Так огорчу тебя, Григорьев, при всех внешних достоинствах у парня за душой – ни гроша. Гол как сокол.
Правда, трудолюбивый… вроде, – несколько рассеянно добавил Ручьёв, закуривая излюбленный "Данхилл"(предварительно, конечно, предложив сигарету Григорьеву. Тот не отказался, как никогда не отказывался и от хорошего коньяка).
– Трудолюбивый? – Григорьев чуть сощурился, – А на каком поприще трудится? Коноплю, может, выращивает? Или крэк усиленно толкает на дискотеках?
– Что? -от неожиданности Ручьёв затушил только что раскуренный "Данхилл", – Хочешь сказать, парень в наркодилеры подался? Ты уверен?
– Нет, – Григорьев прямо и твердо посмотрел Ручьёву в глаза (этот умный взгляд не мог принадлежать "затюканному подкаблучнику"), – Лично я совсем не уверен. Во всяком случае, при первом знакомстве с этим мальчишкой у меня сложилось о нем хорошее впечатление – взгляд ясный, лицо открытое… Согласись, не слишком походит на наркошу, верно? Да если еще учесть тот его геройский поступок в отношении подруги… Кстати, как они? Сложилось что у них или…
– Или, – буркнул Ручьёв, – Впрочем, откуда мне знать? …А вот ты как узнал насчет дури?
– Точно-то и я ничего не знаю, – сказал Григорьев задумчиво, – Ничего ведь, "Ржевский", еще не доказано… и, может, не будет доказано. Может, окажется, что просто оговорили парнишку… напраслину возвели, как выражались в старину. Вот, к примеру, нагрянут к нему домой с обыском – а там чисто… Что тогда? Заново станут трясти того, кто эту пресловутую напраслину возвел… и, может, даже вытрясут что-то существенное.
– Ну, а если найдут? – немного подсевшим голосом спросил Ручьёв.
Григорьев сокрушенно вздохнул.
– В этом случае плохи его дела… Насколько мне известно, влиятельных заступников он не имеет? И хоть "корни"у парнишки, вроде, кавказские, вряд ли у него есть связи хотя бы с рыночной мафией, верно?
– Не думаю, – Ручьёв отошел к окну и рассеянно повторил, – Не думаю…
Потом повернулся к Григорьеву лицом и отрывисто спросил:
– Хорошо. Какова фора?
Григорьев откашлялся.
– По
