style="font-size:15px;"> – Леди Восвелл, уточните, вы видели, что родился мальчик?
Малышка изнуряюще долго молчит, а потом признается:
– Простите, мадам, мне неизвестно, чем мальчики без одежды отличаются от девочек.
Поднимается гомон, но его пресекает появление короля. Оттав нетерпеливо спрашивает:
– У меня сын? Девочка? – В его глазах мерцают слезы радости, когда он задает оба вопроса и переводит взгляд, полный нежности и благодарности, на замученную Гюсту.
В комнате он единственный счастливый и безмятежный человек.
– У вас мальчик, сир, – отвечает повитуха. – Поздравляю!
Она семенит навстречу королю, но не отдает ему ребенка в руки, а что‑то едва слышно шепчет ему на ухо.
– Что опять? Почему никто не говорит мне? – не выдерживает Гюста, поднимаясь на локтях.
Рука короля в перчатке из овечьей выворотки тянется к свертку и отбрасывает край пеленки. Гюста замечает, как былая радость оставляет Оттава, и на смену ей приходит потерянность. Но король берет себя в руки и говорит:
– Сегодня родился принц. Оставьте королеву набираться сил.
Когда людской поток просачивается в обе двери, Оттав подносит кричащего младенца к жене. Гюста принимает к груди странное двуглавое существо. Оно дергает скрюченными ножками и ручкой. Другая конечность, больше похожая на куриное крылышко, странно загребает воздух. Правая голова, та, что больше, надрывно кричит. А маленькая – хнычет и причмокивает. Сморгнув слезы, Гюста поднимает глаза на супруга.
– Ты ведь не отречешься от него? Ты не убьешь его, Отто?..
Она странно ведет плечом, будто закрывая своим телом нелепое существо. Оттав гладит Гюсту по светлым волосам, целует в лоб и обещает:
– Конечно, нет.
– Тогда дай ему имя. Два имени. Им нужно два имени, Отто. – Она плачет над детьми.
– Я думал, если будет сын, назвать его Гийоммой, – растерянно произнес король.
– Тогда можно старший будет Ги, а младший Йоммой? – договаривается королева, словно без имен ее детей могут отобрать и казнить в любой момент.
– Да, – соглашается Оттав. – Нарекаю их Ги и Йоммой, принцами эскалотскими.
Он церемонно касается губами их лысых макушек, нисколько не выказывая отвращения. Жизнью первенцы обязаны доброте матери и милосердию отца. Он так сильно любит свою Гюсту, что и представить не может, как смел бы вырвать у нее детей. Оттав знает, этот жест – слабость. Но как любой человек, король может проявить ее и понадеяться, что Дама примет его гордость в жертву и призрит его семью. И может быть, однажды пошлет им еще детей.
Глава I
Урожайный год
Шестилетние Ги и Йомма не упускали возможности радоваться жизни и благодарили за нее родителей. Верно уточнить, что радость была по части старшего Ги, а благодарность и иные добродетели достались Йомме, как и многие обязанности. Так, например, лекарь, несколько
