не… не… не пьяная…
– Ну да, трезвая! Как стёклышко. Я видел, как ты там во дворе в грязи ползала. Решил, Рафик с Дэном каких-то марамоек обдолбанных привезли. Нахрена, думал, им эта шваль. Захожу – и оба-на! Это мои одноклассницы. Да не кто-нибудь, а сама Загорецкая! Поздравляю, тебе удалось удивить меня так, как никто не удивлял.
Рита упрямо качала головой, но сказать ничего не могла – наружу рвались одни рыдания.
– Ты хоть представляешь себе, куда ты попала и что с тобой могут сделать? Хорошо, если просто по кругу пустят, а потом на улицу выбросят.
Ноги подкосились, как у тряпичной куклы. Рита бессильно опустилась на корточки, подвывая в голос.
Явлегин ещё немного постоял, глядя сверху вниз, потом скривился брезгливо, буркнул: «Дура!» – и вышел.
В коридоре опять раздался грохот – вернулся гнусавый. Рита забилась в самый угол, перемежая глухой вой неистовым шёпотом: «Мамочка, мамочка, помоги мне! Господи, пожалуйста, умоляю!»
– Лютый, постой, – услышала она голос Явлегина. – Отпусти этих девок, а?
– Санёк, ты же знаешь, я тебя уважаю, но так не делается. Они нехорошо…
– Да-да, ты прав, всё так. Но они – дуры, малолетки, не понимают ни черта.
– Ну так вот, мы их и образумим.
– Лютый, я серьёзно, отпусти их. Не просто так прошу. Причина есть.
– Обоснуй.
– Ну… одна из них… – Явлегин замешкался, потом выпалил: – В общем, это моя бывшая. А эти две – её подружки.
– Бывшая?! Шутишь? И когда она у тебя была, эта бывшая?
– В прошлом году встречались. Разбежались миром, типа останемся друзьями и всё такое. Так что, сам понимаешь, не хочу, чтоб её обидели. А я с ней поговорю, будь уверен.
Гнусавый молчал, дышал глубоко, шумно, сипло. Наконец разродился:
– Ладно, забирай своих девок. Но только из уважения к тебе.
– Спасибо, Лютый. Дэн, дашь тачку? А я тебе бак залью.
Звякнули ключи. И снова на пороге возник он, всё с тем же холодным, презрительным взглядом. Ну и пусть! Пусть! Рита бы сейчас снесла от него что угодно, любые оскорбления, а уж взгляд-то и подавно, лишь бы увёз их поскорее из этой клоаки. Ей никак не верилось, что он, её давний враг, хотел их спасти! Уж не ослышалась ли она? Нет. Вот он наклонился, протянул ей руку:
– Вставай. Идти-то сможешь? Или опять поползёшь?
Ладонь его была сухая и тёплая. Рита даже почувствовала сожаление, когда затем он выпустил её холодные как лёд пальцы. Проходя по коридорчику, она бросила взгляд на Лютого и содрогнулась. Невысокий, сухопарый, он пристально смотрел на неё, и в бесцветных глазах его таилась нечеловеческая жестокость.
Рита выдохнула лишь тогда, когда за ними захлопнулась дверь этого жуткого дома. Ноги и в самом деле не слушались, мелко подрагивали в коленках, но худо-бедно удалось доковылять до злосчастной белой хонды.
– Стой.
Явлегин достал
