повесил?
– Я тебе серьезно говорю, ты не там ищешь! – Николай вытер пот со лба. – У Юровского своего лучше спроси, кто там революцию устраивал!
– Ты Юровского не тронь!
– Я хочу сказать только, мне эта революция никакой пользы не принесла. Одни несчастья! – Николай размашисто перекрестился. – Вот тебе крест, что я тут ни при чем!
– Знаешь, что самое ужасное?
– Что?
– Что я тебе больше не верю!
– Я всегда боролся с революционной крамолой! Бился с ней, не щадя живота своего! Ты же сама все видела…А теперь оказывается я – революционер! И грустно, и смешно…
– Замучил меня, алкоголик проклятый!
– Всю жизнь бился с этими революционерами, как мог. Одно «кровавое воскресение» чего стоит! А Ленский расстрел рабочих? Вспомни!
– Ты посмотри, во что ты меня превратил! – Аликс посмотрела на себя в карманное зеркальце. – Тебе не стыдно?!
Она достала косметичку и стала подводить глаза.
– Потом, если ты считаешь, что я – революционер, то у меня была бы тайная организация! – продолжил Николай. – Это уж обязательно! Мне начальник политического сыска, Анатолий Владимирович, ты его хорошо знаешь, всегда так докладывал! Ко мне бы приходили люди. Мы с ними о чем-то сговаривались. Готовили листовки, прятали шифр. Но ты же сама свидетельница, что ничего этого не было! Вспомни! Ты же жила со мной в Зимнем! Заметила хоть раз что-нибудь подобное?
– Заметила.
– Когда?
– Я на тебя потратила лучшие свои годы! – Аликс тщательно наводила марафет. – Сколько мужчин любило меня! И каких мужчин! Двое англичан, четверо немцев! Даже один испанский идальго! Вслушайся, какое красивое слово – идальго! Сразу представляются пальмы, горы, рыцари на белых арабских скакунах. Ах! Как сейчас помню. Мы танцевали с ним кадриль на вечеринке у одного французского барона. Да разве я могла представить себе в те светлые дни, что угроблю жизнь с небритым алкоголиком в дикой Сибири!
– В тысяча девятьсот пятом году я приказал расстрелять демонстрацию рабочих! Если я тогда был, как ты говоришь, скрытым революционером, разве бы стал стрелять по рабочим?!
– Я поражаюсь только одному! – Аликс смерила супруга недобрым взглядом. – Неужели тебе настолько наплевать на меня?
– Наконец, если говорить про февральскую революцию, то и тогда я принял все возможные меры. Ты же в курсе, что я отдал приказ гарнизону стрелять по бунтовщикам! А уж то, что солдаты меня не послушались, извините! Не моя вина!
– Твоя!!!
– И потом есть мой дневник. Там я всегда пишу, где я и чем занимаюсь. Хочешь почитаю?
– Ни одному твоему слову не верю!
Николай замолчал. Так они просидели минут десять. Аликс не выдержала первая (она была не создана для тишины).
– Посадил жену взаперти, и сидит себе! Довольный! А я тут со скуки помирай!
– А че мне делать? – зевнул Николай. Он уже было прикорнул, но встрепенулся от голоса жены.
– Развлек бы жену чем-нибудь!
– Чем?
