аппарат – на полу тяжеленная круглая станина, от нее идет металлическая палка, далее тугая толстая пружина, и все венчает груша, покрытая кожей в красно-черную полосочку. Такого не было ни у кого из Дашиных друзей!
Она приклеила на грушу фото новой жены папы и дубасила по нему утром и вечером. Фото попросила в очередную «папскую субботу», как она называла выходные, проводимые с отцом и Виолой. Папа гордо улыбался, когда Виола протягивала снимок. Девочки начинают дружить. Как же! Знал бы, для чего фотка. Еще узнает.
Даша никогда прежде не делала зарядку и вообще физические упражнения терпеть не могла. Но теперь с удовольствием скакала вокруг груши, пыталась даже ногой заехать по Виоле, повторяя приемы восточных единоборств и издавая возгласы киношного ниндзя.
– Ты вопишь как резаная, – говорила мама Дарье, потной и возбужденной, идущей в душ.
– Ага! Надо было папочке нам ластами помахать, смыться, чтобы заставить меня физкультурой заниматься.
Однажды, возвращаясь из душа, вытирая полотенцем мокрые волосы, Даша застукала в своей комнате маму. Она медленными слабыми движениями ударяла в уже изрядно потрепанную фотографию Виолы. Мама била легонько, точно разведуя, пробуя на прочность грушу или сам метод на эффективность. Когда колотила Дарья, груша моталась из стороны в сторону, а у мамы лишь покачивалась.
– Сильнее бей, – посоветовала Даша.
Мама смутилась, покраснела.
– Глупости все это, – сказала она и мелко потрясла головой, будто отгоняя ненужные вредные мысли и желания. – Детский сад. Пожалуйста, не показывай этот аппарат папе, когда придет.
– А то! – ответила Даша.
«А то» было любимым словечком Наташи Суворовой, Дарьиной подруги. И обозначало оно согласие или отказ – в зависимости от того, что хотели услышать. Ведь мама могла подумать, что дочь имеет в виду: «А то я не понимаю, что папе будет неприятно, зачем его обижать». На самом же деле расшифровка абсолютно противоположная. «А то я упущу момент, – думала Даша, – когда вытянется лицо фазера!»
Бабушки и дедушки, конечно, переживали развод Дарьиных родителей. Но, как и мама, покорились судьбе. Мол, всякое в жизни случается, люди сходятся и расходятся, теперь такое сплошь и рядом, главное – чтобы все обстояло интеллигентно – без истерик, проклятий, выцарапываний глаз и прочих некультурных явлений. Повлиять на решения взрослых детей мы уже не в силах, поэтому принимаем положение вещей и стараемся облегчить переживания страдающих, то есть Даши и ее мамы.
Мама сразу пресекла попытки участливых родителей, указала на дистанцию – не приближайтесь со своими соболезнованиями, хотите помочь – не говорите со мной о разводе. Бабушки испытали разочарование – им хотелось обмусоливания (конечно, интеллигентно возвышенного) страстей и пороков зятя и сына. Дедушки облегченно вздохнули, потому что им совершенно не хотелось полоскать кости сыну и зятю. И все сошлись
