тому же, необходимо ещё организовать встречу с прессой, но не всё сразу, не всё. И главное, кого ставить говорящей головой или председателем? Вот главная изюминка этого компота! Но пока подходящих кандидатур на эту должность не было, а впрочем…
Глава 5. Расправа
«Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся, власть» В. Ленин.
Таврический дворец встретил бурлящей толпой солдат, рабочих, студентов и вообще непонятно кого. Керенский, обгоняя следовавших за ним людей из Бюро, быстрым шагом вошёл внутрь здания, громко приветствуя всех, кто попадался ему навстречу.
Стремительно пройдя по коридорам, поднялся на второй этаж и вошёл в зал заседаний. Там стоял дым коромыслом, как в прямом, так и в переносном смысле. Табачный дым струился вверх, облизывая своими тонкими прядями обшивку зала и балконы. Едкий ядрёный запах давно не мытого мужского тела забивал ноздри, пробивая даже самый сильный насморк.
Загаженность зала была полная, смачные плевки, пепел, грязь, выщербины от оружия на полу ярко дополняли картину народной свободы и свободного поведения. Хорошо, что здесь ещё женщин не было, а то на полу могли быть не только плевки, а ещё и другие биологические жидкости.
Со стороны немногочисленных туалетов тянуло невыносимой вонью. В один из таких Керенский заглянул и ощутил себя, как в далёком детстве. Небольшой полустанок районного центра с одним туалетом на две стороны, пол которого был полностью загажен тёмными пятнами фекалий, клочками перепрелой бумаги и жёлтыми едкими разводами. Здесь было почти также, только бумаги меньше, всё же, дорога она.
Лопухов поблизости тоже не наблюдалось, и Керенский старался не думать, что означают неровные коричневые запёкшиеся полосы, видневшиеся на стенах туалета. Но нос запах прочищал очень хорошо, пробив его полностью. Стараясь не думать о грустном, Керенский направился в президиум.
– Товарищи! – остановившись посередине, привлёк он к себе внимание и приветливо помахал собравшимся рукой. Добившись того, что по залу прокатились шепотки и громкие возгласы, Керенский прошёл за кафедру.
– Товарищи, вы читали вчерашние и сегодняшние газеты?
– Читали, читали! – послышались возгласы с разных мест.
– И что там пишут?
– Разное пишут!
– А про меня?
– Так это… покушение на вас было, пишут!
– Да, товарищи! Я пришёл к вам показать, что я жив, как и жива наша революция, как жива наша Родина, как жива наша Россия (Керенский постоянно на митингах напирал на Россию, откровенно замалчивая лозунги Интернационала). Все вы знаете, что в меня кидали бомбу и стреляли на Дворцовой площади, но революцию не убьёшь! Революцию так просто не возьмёшь!
Керенский постепенно накручивал себя, приводя в раж, а толпа либо ещё не поняла, куда он ведёт, либо плохо читала газеты. Но ничего, с ним по-подлому, и он тоже
