к себе, не веря собственному счастью, и подняла его лицо:
– Паша, милый, солнышко моё, ты в порядке? Всё хорошо?
– Да, мам! А почему должно быть плохо? – спросил Паша без задней мысли.
– Просто я беспокоилась, – сказала Марина. Это даже не было полной ложью.
– Павел, – повелительно обратился к нему Калинин. Его голос словно сдёргивал с Марины тёплое одеяло. – Иди к Эдуарду, поиграйте у него в комнате.
Паша, чувствуя беспокойство Марины, обнял её крепче.
– Я не оставлю маму одну, – упрямо отозвался Паша.
Это разбило Марине сердце. Её маленький смелый мальчик. Она погладила его по спине.
Глаза Марины метнулись к Калинину, наблюдающем за этой сценой. Он посмел хмыкнуть. Видимо, всё это его очень забавляло.
– Паша, – сказала она и отняла его руки от своей талии, сжимая их в своих ладонях. Она изо всех сил старалась заставить свой голос звучать спокойно. – Нам с Андреем Анатольевичем надо поговорить.
Паша надулся, но послушался её. Он направился к выходу, поглядывая на Марину, пока она обнадеживающе ему улыбалась. Паша скрылся за дверью, и улыбка Марины растаяла. Она взглянула на Калинина и заметила его оценивающий, чисто мужской взгляд. Такой, каким мужчины смотрят, когда внезапно находят женщину интересной и привлекательной. Это взгляд, который она ловила на работе, но совсем не ожидала от Калинина. Хотя, признаться, она не ожидала встретить Калинина вообще. Всё это сбивало с толку, если бы не одно "но". До неё наконец дошло.
– Так значит, вы и есть отец Эдуарда? – спросила Марина, первой нарушая тишину.
– Верно. А вы мать Павла, – ответил он. Это не был вопрос. – Приятно наконец познакомится, Марина Михайловна.
Калинин, криминальный авторитет и отец лучшего друга её сына. Боже.
Нет, Паша бы не замахнулся на меньшее, это уж точно.
– Мне тоже, Андрей Анатольевич.
– Эдуард много о вас говорил. Ему очень нравится ваша выпечка, – сдержанно похвалил Калинин, наклонив голову вбок. Одна его рука была в кармане, а вторую он держал у груди. – Мне тоже немного досталось.
Марина не удержалась от усмешки. Даже в самом странном сне ей бы не приснилось, что Калинин говорил бы о её стряпне.
– Давайте присядем, Марина Михайловна, – предложил Калинин, указывая на кофейный столик и два кресла.
Марина моргнула и направилась к креслу. Калинин сел первым, продолжая пожирать её глазами, пока она устраивалась в мягком и, видимо, очень дорогом кресле.
Это, наверное, должно было польстить, но на самом деле, Марина испытывала жуткий страх и чувствовала себя грязной. Она не была красивой, просто умела себя подать, хорошо накрасится и выгодно одеться. В сотый раз за жизнь Марина пожалела, что надела именно этот шикарный импортный зелёный костюм, по которому и не скажешь, что ухватила по дешёвке на рынке у какой-то обанкротившейся бедняжки. Костюм
