добавил. – Все говорят, что Электроник – это я, а сам я бронированной считал тебя. Извини, был не прав. Больше в такие места не поедем.
– Я уже не хочу в Германию, – шмыгнула носом Вилка. – Вообще за границу не хочу! Твари! – закусила губы.
А в мои времена и спрятаться-то негде. Ничего, в этой реальности все сделаем правильно.
Глава 5
Во время прогулки по Варшаве, проезжая мимо городков и поселков и выбираясь размять ноги на редких стоянках, изо всех сил впитывал обрывки разговоров, старательно вычленяя и фиксируя то, что мне нужно для написания большой докладной записки на имя Генерального секретаря – уже почти поправился, в телевизоре мелькает и «много работает с документами прямо в больничной палате» – о том, что не позднее следующего года Польшу захлестнут протесты. Натягиваю сову на глобус, но строго в рамках разумного. Побаиваюсь – не за себя, а за поляков, потому что у деда на народные волнения вот таких вот размеров зуб, и он церемониться точно не станет. Кредит доверия велик, поэтому буду надеяться, что отряды «космонавтов» будут подготовлены заранее, а наиболее рьяные провокаторы – своевременно «выполоты». Тут можно вспомнить тематический разговор с Андроповым, еще с дачи, когда мы сидели в креслах у неработающего камина:
– Бунт, Сережа, как затор на реке во время сплава леса, – деда Юра неплохо умеет в метафоры и аналогии, ибо человек интеллигентный. – Достаточно выдернуть самое проблемное бревно, чтобы проблема исчезла.
Я тогда с ним согласился – роль личности в истории переоценивать не стоит, но любой протест без нормальных лидеров обречен. А вообще – просто жутко обидно, потому что Польша, вообще-то, до «оккупации» лежала в руинах, а кровавый оккупант, получается, за оккупацию расплачивается вливанием в оккупированные территории огромного количества бабла. Глядя на обилие промышленных объектов, ломящиеся от изобилия товаров полки магазинов и многочисленные стройки, вспоминал версию поляков из моего таймлайна и в какой-то момент поймал себя на мысли, что совсем не буду осуждать деда, если он даст пару очередей из чего-нибудь крупнокалиберного по бунтующим аборигенам. Ладно, это все ерунда – пара-тройка правильно воспитанных в едином культурно-историческом пространстве поколений неминуемо дадут свои плоды.
Берлин мне понравился, особенно если учесть, что здесь руин было еще больше, чем в Польше.
– Орднунг, мать его! – одобрительно цокал я языком во время экскурсионной прогулки, которая вечером перетечет в прием в нашем посольстве, где нам с Виталиной уже выделили жилище с двуспальной кроватью, ловко сделав вид, что ничего такого тут нет. – Ни соринки, блин, никто по углам не ссыт – это, кстати, из-за наличия общественных туалетов, – указал на один из таких. – Вот опыт по строительству отхожих мест нужно обязательно перенимать. Орднунг перенять хочется еще больше, но он – в разы сложнее, у нас все-таки территории огромные, скученность населения не та, и столетиями
