и определенностью. Представитель крестьян менее решительно предъявил требования народа к помещикам, чем представитель рабочих. Не было ясно выдвинуто требование передать вопрос местным комитетам, не был заявлен протест против затеи либералов (кадетов) запрятать обсуждение острого вопроса в комиссию, подальше от народа, подальше от света гласности, подальше от свободной критики. Но, несмотря на все эти недостатки речи трудовика, по сравнению с речью социал-демократа, мы все же должны признать, что трудовик защищал дело крестьян против помещиков. Трудовик раскрывал глаза народу на бедственное положение крестьянства. Он оспаривал выводы Ермолова и других защитников помещичьего класса, опровергающих необходимость расширения крестьянского землевладения. Он определял минимум крестьянской нужды в земле в 70 млн. дес. и разъяснял, что помещичьих, удельных и прочих земель для удовлетворения нужды крестьян есть более 70-ти млн. дес. Общий тон речи трудовика – повторяем, несмотря на подчеркнутые нами недостатки ее – был обращением к народу, стремлением раскрыть народу глаза…
Возьмем речь кадета Кутлера. Перед нами сразу открывается совсем иная картина. Чувствуется, что из лагеря вполне последовательных (с.-д.) или несколько колеблющихся (трудовики) защитников крестьян против помещиков мы попали в лагерь помещиков, которые понимают неизбежность «уступок», но прилагают все усилия, чтобы уступить поменьше.
Кутлер говорил о своем «согласии» с трудовиками, о своем «сочувствии» трудовикам только для того, чтобы позолотить пилюлю немедленных ограничений, урезок, сокращений, которые, дескать, необходимы в проекте трудовиков. Вся речь Кутлера полна всевозможных доводов против с.-д. и против трудовиков.
Чтобы не быть голословными, разберем речь Кутлера шаг за шагом.
Вступление. Книксен трудовикам. Кадет присоединяется к основной мысли, он горячо сочувствует… но… но… проект Трудовой группы «не ограничивается простой и ясной задачей помочь крестьянскому малоземелью. Он идет дальше, он стремится пересоздать в корне все существующие земельные правоотношения» (цитаты везде по отчету «Товарища»).
Итак – «сочувствие» мужику на словах, ограничение мужицких требований на деле. За мужика – на словах, за помещика – на деле.
И при этом еще Кутлер уверяет Думу, что трудовик не ограничивается простой и ясной задачей! Подумайте только, читатель: трудовик говорит прямо о 70 миллионах дес. земли. Их надо переместить из рук помещиков в руки крестьян. Это не «ясно», это не «просто»!!
Для «ясности» надо поговорить о трудовой норме, о потребительной норме, о норме наделения 1861 года. И г. Кутлер говорит, говорит, говорит. Потоком слов обо всех этих никчемных вопросах он забивает головы слушателей, чтобы получить вывод: «по-моему… недостает 30 млн. дес.» для доведения крестьянских наделов до нормы 1861 г., а эта норма еще ниже потребительной нормы. И только. И только по вопросу о размерах нужды и ее удовлетворения.
Но разве же это ответ
