50 десятин на каждого из 135 тысяч помещиков освободилось бы для крестьян 72 (семьдесят два) миллиона десятин земли. Вычитать из этой суммы леса (как делают некоторые писатели, например, г. Прокопович, цифрами которого я не раз пользовался) нет оснований, ибо леса тоже дают доход, и оставлять этот доход в руках горсти помещиков невозможно.
Прибавьте к этим 72-м миллионам удобные казенные земли (до 7,3 миллионов десятин), затем все удельные (7,9 миллионов десятин), церковные и монастырские (2,7 миллионов десятин), – вы получите сумму до 90 миллионов десятин[24]. Эта сумма достаточна для того, чтобы расширить землевладение всех беднейших крестьянских дворов не менее как до 16 десятин на двор.
Понимаете ли вы, господа, что это значит?
Это был бы громадный шаг вперед, это избавило бы миллионы крестьян от голодания, это подняло бы жизненный уровень десятков миллионов рабочих и крестьян, облегчило бы им возможность жить сколько-нибудь по-человечески, как живут сколько-нибудь культурные граждане «культурного» государства, а не так, как живет вымирающее племя теперешнего русского крестьянства. Это не избавило бы, конечно, всех трудящихся от всякой нищеты и угнетения, – (для этого нужно преобразование капиталистического общества в социалистическое) – но в громадных размерах облегчило бы им борьбу за такое избавление. Свыше 6-ти миллионов крестьянских дворов, больше половины всего числа крестьян имеет, как я уже сказал, менее 8 десятин на двор. Их землевладение было бы более чем удвоено, почти утроено.
Это значит, что половина крестьянства, вечно бедствующая, голодающая, сбивающая цену на труд рабочих в городах, на фабриках и заводах, – половина крестьянства могла бы почувствовать себя людьми!
И г. Святополк-Мирский или единомышленники его могут серьезно советовать миллионам рабочих и крестьян оставить мысль о таком вполне возможном, осуществимом и близком выходе из невыносимого, из отчаянного положения?
Но этого мало, что большая половина дворов крестьянской бедноты могла бы почти утроить свое землевладение на счет наших слишком многоземельных господ помещиков. Кроме этих шести миллионов дворов бедноты есть еще почти пять (точная цифра 4,8) миллионов крестьянских дворов, имеющих от 8 до 20 десятин. Из этих пяти миллионов семей не менее трех миллионов тоже, несомненно, бедствует на своих убогих наделах. И эти три миллиона дворов могли бы довести свое землевладение до 16 десятин на двор, т. е. увеличить его в полтора, а некоторые даже в два раза.
В общей сумме выходит, что из всего числа 121/4 миллионов крестьянских дворов 9 миллионов дворов могли бы в громадных размерах улучшить свое положение (и положение рабочих, которым они бы перестали сбивать цены!) насчет земли слишком многоземельных и слишком привыкших к крепостническому хозяйству господ помещиков!
Вот что говорят цифры о сравнительных размерах крупной помещичьей и недостаточной крестьянской
Подробный расчет (на случай справок) в конце 3-ей тетради{186}.
