которую Ромашов держал, крепко зажав стебель в кулаке.
Ромашов понимал, что сидеть напротив официального лица женского пола накануне международного дня лиц женского пола с герберой в кулаке и не дарить эту герберу означенному лицу абсолютно не комильфо, но ничего с собой поделать он не мог. Гербера была для Наташки.
– А жена ваша, значит, уборщица, – побольнее уколола зам по воспитательной работе.
– Директор клининговой фирмы, – заряд достоинства Ромашова упал до критического минимума.
– И она так занята клинингом, что даже не смогла прийти на знакомство с ребёнком, – зато заряд презрения зам по воспитательной работе вырос по экспоненте.
– Она на симпозиуме.
– Уборщиц?
– Директоров клининговых фирм.
– Обсуждают сто способов наматывания тряпки на швабру?
– Новинки химической промышленности.
Кулак Ромашова с герберой вспотел.
– Н-ну-с, – зам по воспитательной работе ещё раз переложила все бумажки с места на место, взглянула недовольно на потенциального родителя, скривилась, но дальше оттягивать момент у неё причин не было. А жаль. – Хорошо… Пойдёмте знакомиться.
Она бодро цокала каблуками по странному зелёно-фиолетовому коридору. Стены были зелёными, а пол почему-то фиолетовый, кое-где уже сильно потёртый до белёсого. И ведь пришёл в чью-то голову этот, прости, Господи, дизайн, подумал Ромашов, поторапливаясь. Как будто им, чахнущим здесь на протяжении всего начала жизни – начала жизни, которое должно было запомниться, как у всех детей, только ощущением безграничного полёта и счастья – как будто им должно стать веселее от вырви-глаз оттенков стен и пола.
Официальное лицо открыла одну из многочисленных дверей и зашла в комнату, даже не потрудившись пригласить за собой Ромашова. А он вдруг неожиданно оробел. А вдруг она не увидит в нём…
– Вы мой папа?..
– Надо же, – фыркнула зам по воспитательной работе. – Заговорила, молчунья наша.
– Наташка.., – Ромашов как будто прирос к полу.
А она сидела на стуле, едва дыша и примерно сложив руки на острых коленках в растянутых х/б колготках. И только невероятные голубые глаза в пол-лица медленно-медленно заполнялись влагой.
– Ну что же ты, Самсонова, – дёрнула её голосом зам по воспитательной работе. – Подойди к дяде.
Наташка сползла со стула и робко приблизилась.
– Вы правда мой папа? – прошелестела она едва слышно, разглядывая носки его ботинок.
Он присел на корточки и оказался одного роста с ней.
– Наташка.., – сказал он. – А ты… Ты согласна быть моей дочкой?
И протянул ей герберу.
Она несмело взглянула на официальное лицо.
– Можно, – разрешило лицо и качнуло начёсом.
Наташка взяла цветок и сжала стебелёк, кажется, ещё сильнее, чем взрослый мужественный
