в лагерь нужно сходить, курить нечего, пробью на КПП.
Макс спорить не стал, принял мнение товарищей.
Пять минут вразвалку – и мы на месте. Я продолжил рассказ про намеченные шалости. Жека не скрывал удовольствия и требовал больше говорить об Элле. Макс почему-то отмалчивался, откинув голову на звёзды. Ещё издалека показалось, что в лагере что-то поменялось, но, когда мы подошли в зону видимости, мы всё поняли.
– А где запасной пункт? Где палатки, машины? – пришёл в себя Максим.
На опушке, там, где был палаточный городок, стояла ровная трава, дышащая темнотой. Чистый лес гонял прохладный воздух, чем-то напоминая наше состояние. Я отдал Кайзеру дамские сигареты из сумки проститутки.
– Давай тогда и мне сигаретку, – сказал Максим.
В воздухе добавился запах табака.
– Никого там не было, мы тебе говорили.
– Но не говорили, что это в тотальном смысле, – ответил я.
Если это американское кино, то кто-нибудь бы сказал: «Это что, розыгрыш?» Но я понимал, что это, скорее всего, полная задница, теперь осталось найти, где у неё выход.
Парни словно пустили корни и переплелись с лесом, безмятежно выдыхая дым.
– Идеи есть?
– Полно, только я тебе не расскажу, – сказал Кайзер.
– Макс?
– Не знаю, пойдём к тому месту, где провалилась путана.
Темнота, ничего не раздражало глаз. Бункер тоже был поглощён мантией ночи. Я даже не помню, когда он погас. Мы шли осторожно, пропитывая шаги страхом.
«Хорошо хоть в этом бору нет диких животных», – подумал я, и мурашки лизнули мою спину. Ночные птицы перелетали с ветки на ветку, взмахивая крыльями. Кто-то долбил кору. Я ещё подумал, что, наверное, заснул на противогазе, его фильтр упёрся в череп и поэтому снятся кошмары.
– Кайзер, ты что-нибудь чувствуешь?
– Что я должен чувствовать?
– Не знаю, бункер-то немецкий, может, связь какая-то у вас есть? – хохотнул Макс.
Кайзер фыркнул. Кто знает, что испытывает человек, находясь ночью в лесу, потерявшись во времени и пространстве. Но Макс был прав.
– К бункеру ведут три входа, не считая центрального, ещё есть тоннель для маленького железнодорожного состава. Это показывали в документальном фильме, вот недавно.
– Так мы же вместе тогда кальян курили.
– Ну да, мне рассказали просто, кто там был на сеансе. Не важно. Бункер называется «медвежья берлога», и никто не знает почему.
Так и хотелось сказать: «Потому что там собирались зимой и сосали палец». Разговорившись, чувство опасности вроде отступило, или прикрывалось за щитом отвлечённости. Чёрный колодец дыхнул сыростью в ещё бритые с утра лица. Макс достал карманный фонарик и пустил луч света в жерло.
– Какой дурак захочет туда спускаться?! – сказал Кайзер,
