изменившегося за эти годы до неузнаваемости. Морщины на его лице выдавали его не простую жизнь, густая недельная щетина с легкой проседью намекали на житейский опыт полученный не по годам. Широкие плечи и крепкие руки были прямым следствием его заработка на жизнь, тяжелой непосильной работы.
3.
Было прохладное утро. Ничем не отличающееся от предыдущих. Такое же пасмурное, затянутое грозовыми облаками небо. В воздухе ощущалось напряжение, кажется, что в любую минуту вот ударит со страшной силой молния и пролетят по всему небу раскаты грома. Или что-то надломится, что уже давно висело на волоске и не подавало признаков жизни, это его последнее мгновение. В душе большое смятение, все вокруг напряжены. В тот день на остановке было не много людей. Каждый был погружен в свои мысли, отворачивались при пересечении взглядов, было ощущение какой-то тайны, в которую тебя не посветили, но волнение ощущал каждый из присутствующих, и схожие чувства были у всех. Автобус задерживался, хотя обычно ходил строго по графику. Опять в диспетчерской что-то напутали и на маршрут никто не вышел. Сколько раз уже летели жалобы в адрес этой безграмотной организации, а что толку если разумных с каждым днем все меньше и меньше. Город живет последним вздохом, скоро все рухнет, все уверены в этом, но как это будет и откуда начнется никто не знает. Длинноволосый поджарый брюнет с орлиным оскалом, худой и высокий, в длинном черном пальто, замер, а потом как в припадке начал креститься, перебирать скрюченными тонкими пальцами от головы к животу и далее по плечам. Из-за чего вызвал недоумевающие взгляды других будущих пассажиров местного автобуса. Женщина, уже не молодая, но на лице которой еще не потух цвет молодости, в подстреленных джинсах с голыми щиколотками и коротком полушубке голубого цвета, резко засмеялась, оголяя большие белые зубы с щелью по центру верхнего ряда. До конца не понятно, что произошло, что вызвало этот конский смех и почему сухопарый старик осенил себя крестным знамением, да и вдаваться в это не было смысла, потому что в моей голове также творилась неразбериха, как будто я увидел свет в конце туннеля и остановился на полпути. Кто-то открыл дверь в мое сознание, а я замер, закостенел и не могу даже спросить кто это и что вообще здесь происходит.
Прозвенел будильник, нужно было идти работать, обеденный перерыв закончился и мой краткий сон тоже. Опять один и тот же сон. Как наваждение. Остался какой-то осадок после этого сна, я силился его вспомнить до конца, но мне это не удавалось, какие-то обрывки, не более того. Пьер звал меня чтоб я помог ему установить коробку переключения передач, иначе он рисковал надорвать спину, если решил бы в одного провернуть такой трюк. Выйдя в цех из раздевалки внос ударил резкий запах бензина, опять старый Кошлич чистил топливную систему на седане. Мало того, что топливо было всегда на низком уровне, а в последнее время просто беда с этим, уже не первый автобус умирает посреди маршрута с поломкой топливной системы, так еще и Кошлич был из тех механиков, которые эту работу делают максимально ужасно. Под машиной была лужа, которую он старательно присыпал опилками и старой
