молитвам.
– Мать Люцилия, – ответил Ломас, – Маркус будет заниматься этим делом круглосуточно. Я тоже.
– Очень надеюсь на вас, епископ. Уж ктокто, а вы должны понимать серьезность происходящего.
Ломас склонил голову. Мать Люцилия повернулась ко мне.
– Поскольку многое будет зависеть от вас, – сказала она, – прошу вас об одном – о смирении. Отбросьте гордыню. Не думайте, что человеческий разум видит и понимает все. Допустите невозможное.
– Хорошо.
– Вы забыли спросить, зачем это нужно.
– Зачем?
– Допустить невозможное, – ответила мать Люцилия, – означает дать шанс Богу.
Я хотел сказать, что у Бога неплохие шансы и без меня, но поглядел на Ломаса и удержался.
Мать Люцилия осенила нас крестным знамением и растворилась в воздухе. Еще через миг пропало ее кресло.
– Поражает ваша выдержка, адмирал, – сказал я.
– Выдержка? – поднял бровь Ломас.
– Ну да. Слушать все это с серьезным лицом и ни разу не расхохотаться.
Ломас улыбнулся.
– Я все-таки епископ в прошлом. Если бы я хохотал, сталкиваясь с истинной верой, я был бы плохим пастырем. Кроме того, вы напрасно видите в этом анекдот.
– Вы допускаете, что Христос сошел из античности в мезозой и убил там всех динозавров? А теперь к нам ломится царь динозавров Ахилл из глубинного ада? Что это вообще такое – глубинный ад? И почему у его обитателей греческие имена?
– Знаете, – ответил Ломас, – в подобных тонких вопросах все зависит от формулировки. Ваша звучит смешно, признаю. А если сказать, что древняя планетарная катастрофа была связана с космической борьбой добра и зла и эхо ее может настичь нас в нашем счастливом зеленом мире? Это ведь совсем другое дело. Разве нет?
– Согласен, – сказал я. – Но как следствие может предшествовать причине?
– Маркус, – ответил Ломас, – когда я был епископом, у нас в баночной епархии подвизалась одна молельница по имени сестра Клептина. Однажды она медитировала на тему сотворения мира – и пережила божественное откровение. Оказалось, мир возник по ее молитве!
– Как так? – спросил я.
– Она всю юность молилась, чтобы ей позволено было спасти грешников от проклятия. Молитву услышала Вечность – и в результате произошел большой взрыв, возник наш мир, появилось зло и возникли грешные души, которых сестра Клептина начала спасать… Второе было прямым следствием первого, но произошло как бы раньше.
– Как бы, – сказал я.
– Причинно-следственные связи могут осуществляться через одиннадцать измерений, нелинейно, рекурсивно, чудесно. Вы ведь не будете отрицать возможность чуда?
– Для сотрудника инквизиции это неразумно.
Ломас засмеялся.
– Все-таки вы не безнадежны. Наш мир – это переплетение невозможностей. Именно поэтому он непостижим для примитивного ума. Не пытайтесь его понять, пытайтесь
