и то ли с каждым годом верующих становилось всё меньше, то ли они считали, что можно было молиться и у себя дома, тут становилось всё меньше людей, поэтому это было отличное место, чтобы спрятаться от толпы. Хоть в воскресенье из Атланты приезжал пастырь и вёл проповеди, остальное время церквушка в основном пустовала. Миссис Дэвис ярой верующей не была, поэтому уделяла этому вопросу мало внимания, ссылаясь на то, что у неё хватает и других проблем в школе, но без возражений выделяла средства из бюджета школы на ремонт помещения.
Я тоже не была религиозна, для меня это было скорее место, где я могу побыть наедине с собой. Вот и сейчас тут не было никого, кроме меня. Электричества в церкви не было, поэтому если кто-то засиживался допоздна, то зажигал свечи у алтаря. Они не освещали всего помещения, но хотя бы можно было не бояться обо что-нибудь споткнуться и разбить себе нос. Придя в церковь, когда солнце практически село, а последние лучи, пробиваясь сквозь простенькие витражи, напоминая об отцовской библиотеке из детства, отбрасывали на пол причудливые разноцветные узоры, я поняла, что, скорее всего, вернусь в общежитие глубокой ночью, и лучше сразу зажечь свечи, чтобы не заниматься этим в потёмках. Перед уходом просто потушу и включу фонарик на телефоне, как делала уже не раз.
Спички искать не пришлось: отобранная у Роберта зажигалка отлично справилась с поставленной перед ней задачей. Я села в первом ряду, достала телефон, отправила его в режим «полёта» и расслабленно выдохнула. Что ж, тут меня не побеспокоят.
Ничего не имею против того, чтобы семья отмечала мой день рождения, но Анне, даже несмотря на то, что поступила из лучших побуждений, зря превратила это в общешкольный праздник. К тому же, положа руку на сердце, все наши ровесники пришли в столовую сегодня исключительно для того, чтобы в очередной раз потусоваться с моей сестрой. Может, выспись я нормально, менее остро воспринимала бы эту проблему, но сейчас приходилось приложить немало усилий, чтобы подавить раздражение и не высказать всё в лицо Анне.
Не знаю, сколько я так просидела, ни о чём толком не думая, просто отключив мозг, но опомнилась только когда сквозь череду мыслей услышала шум поднявшегося за окном ветра. Похоже, что ураган наконец-то добрался до города. Надо быстрее возвращаться, чтобы не угодить под дождь и ненароком не схлопотать куском оторванного рекламного щита по голове.
Подойдя к алтарю, чтобы затушить свечи, я замерла. Тело само впало в ступор, по спине пробежали мурашки. Неожиданно мне стало очень страшно, словно все чувства разом пробудились и закричали о смертельной опасности, которая мне угрожает. Так, словно я успела уснуть и снова столкнулась нос к носу с кошмаром из сна.
– Значит, это ты у нас последний выродок семейки Казадор? – вздрогнув, я обернулась на голос. В центральном проходе, на расстоянии от алтаря, где проходила граница тусклого света церковных свечей и тьмы, в которую была погружена оставшаяся часть здания, стоял высокий незнакомец. Той части лица, что была на свету,
