зная, что ничего хорошего не скажу. Я даже пообещать не смогу. Всё решено и точка.
– Жень, что ты хочешь от меня? – я некрасиво тянул время.
– Я не хочу, чтобы сносили наш дом культуры. Илья, сделай что-нибудь.
Положил руки на колени и сцепил пальцы. Она не понимает. Или понимает, но не хочет принимать. А мне, чёрт, именно мне придётся её разочаровать. Неприятная горечь появилась во рту. Слегка скривившись, вспомнил, что я крутой бизнесмен, снова натянул на себя образ безжалостного хищника и повернулся к ней.
– Ваш дом культуры для моей компании не принесёт никакой пользы и выгоды, оставь я его в покое. Лишь неудобство.
– Какое неудобство? Илья, это наш дом! Да что с тобой?
– Со мной всё нормально. Я просто знаю, какая сумма с множеством нулей вложена в этот проект. А ещё знаю о перспективах не только для моей компании, но и для местной инфраструктуры, а может, и для всего Туапсинского района.
– Сумма?! Деньги?! Ты детей равняешь с деньгами? – шок и омерзение читались на лице Жени.
– Жень, это бизнес и ничего больше.
Глава 8
– Бизнес, говоришь? – меня стало потряхивать от его слов и спокойствия на красивом лице.
Как можно вот так, ради паршивых денег, сломать жизни простым людям? Как объяснить детям, что их любимые занятия продали? Что не будет тех радостных встреч, смеха и улыбок? Как видеть в наивных детских глазках непонимание, разочарование и слёзы? Я не могу и не хочу это принять!
– Да. И как бы это цинично ни звучало, но это факт. Дети здесь абсолютно ни при чём.
– Ты сейчас издеваешься? – не смогла спокойно смотреть на Илью. Этого человека я не знаю! – Золотарёв! Услышь ты меня!
Вскочив на ноги, встала напротив него и уперла руки в бока. Я не отступлю. Всё или ничего!
– Я впервые в жизни кристально честен. Сделка состоялась, земля в коммерческом пользовании была… Как ты себе представляешь? Или что, по-твоему, я должен сделать, чтобы оставить дом культуры в целости и сохранности?
– Ну как-то же он стоял на этой твоей коммерческой земле столько лет!
– Ага, по доброте душевной!
– Вот! Вот именно так! И что мешает эту доброту снова проявить?
– Деньги и очень серьёзные дяди в Москве. Жень, – Илья хмыкнул и ранил моё самолюбие ещё больше, напомнив те времена, когда видел во мне лишь меленькую сестрёнку своего друга, – ты будто не повзрослела.
– А ты постарел! Я так это не оставлю, слышишь?
– Допустим. И что ты сделаешь?
Илья с грацией хищника поднялся на ноги и встал рядом, нависая скалой. Мне пришлось задрать голову, но не отступить.
– Буду биться до последнего.
– То есть ты будешь воевать со… мной?
– Если надо, буду! И с тобой тоже…
Золотарёв отступил на шаг, склонил голову набок и громко заржал! Конь московский!
