подхватил и поцеловал Матильду, затем вертящегося на руках у Годиерны Ричарда. Потом снова обернулся к жене.
– Ты, должно быть, смертельно устала и продрогла, – участливо произнес он. – Я пекусь о тебе, хотя ты так и не думаешь. Приказал приготовить покои и принести что-нибудь поесть.
Алиенора удивленно взглянула на него и чуть было не спросила: и что от меня за это потребуется? Но решила поверить ему на слово. Разве он не может просто проявить заботу? Они не виделись почти год, и, если супруг желает освежить их отношения, не стоит противиться.
– Спасибо. – Она одарила его искренней улыбкой, и муж ответил тем же.
Покои и правда оказались уютными: ставни занавешены плотными шторами, пылающий очаг и свечи озаряют комнату теплым мерцающим светом, воздух наполнен ее любимым чувственным ароматом лампадного масла. Она заметила на сундуке две новые книги и, прежде чем подойти и посмотреть их, с благодарностью взглянула на Генриха. Одна была в переплете, украшенном пластинами слоновой кости и мелкими драгоценными камнями.
– Я подумал, тебе захочется что-нибудь почитать, – сказал Генрих. – Мне очень понравились сочинения Гальфрида Монмутского, а другая книга – песнопения на окситанском языке. Потом расскажешь, угодил ли я тебе.
Алиенора была польщена, но подозрения все еще не покидали ее. Что, если он просто хочет умилостивить ее, памятуя, как она возражала против брака Гарри? Раз так, то ничего не выйдет, но хотя бы можно насладиться плодами его усилий. Однако она хорошо знает Генриха: у него наверняка есть какой-то хитрый умысел.
Еду и питье слуги расставили на столе перед очагом. Здесь был хлеб, сыр разных сортов, финики и ореховые печенья, посыпанные сахаром, ватрушки и похлебка с накрошенным хлебом для детей.
Генрих сел отобедать с ними. Для Алиеноры это был блаженный момент семейного согласия, выхваченный из тревожных и хлопотных будней королевы, обремененной государственными делами, тем более ценный, что это так не похоже на Генриха. Обычно заставить его спокойно посидеть с семьей за столом было задачей непосильной.
Наконец, насытившись и согревшись, она задремала у очага, время от времени просыпаясь и прихлебывая сладкого пряного вина. Меж тем Генрих рассказывал детям о короле Вацлаве и о могущественных и благочестивых владыках древности. Матильда забралась к отцу на колени и свернулась калачиком, как котенок, положив ручки под щеку. Улыбаясь, Генрих погладил ее по спине и взглянул на Алиенору поверх пламени очага.
Пришли няньки и увели детей, оставив родителей одних. Алиенора была утомлена путешествием, но сквозь дремоту подалась к Генриху, когда он подсел рядом и приобнял ее.
– Ты простила меня? – Супруг уткнулся носом в ее шею.
Она развернулась к нему лицом и ощутила его мужскую силу.
– Почему ты думаешь, что я прощу тебя за то, что ты действовал у меня за спиной и обручил нашего сына с дочерью моего бывшего мужа? – строго вопросила Алиенора.
