Весёлым трескомТрещит затопленная печь.
Приятно думать у лежанки.
Но знаешь: не велеть ли в санки
Кобылку бурую запречь?
Скользя по утреннему снегу,
Друг милый, предадимся бегу
Нетерпеливого коня
И навестим поля пустые,
Леса, недавно столь густые,
И берег, милый для меня.
Однако, когда Константин Дмитриевич Ушинский составлял хрестоматию «Родное слово», ему очень хотелось на примере поэтической лирики донести до городских детей народную жизнь и красоту природы. В раздел «Часы суток, дни недели, времена года» он поместил другое, адаптированное к учебнику пушкинское «Румяной зарёю» под названием «Утро»:
Румяной зарёю
Покрылся восток.
В селе, за рекою,
Потух огонёк.
Росой окропились
Цветы на полях.
Стада пробудились
На мягких лугах.
Седые туманы
Плывут к облакам,
Гусей караваны
Несутся к лугам.
Проснулися люди,
Спешат на поля,
Явилося Солнце,
Ликует земля.
Казалось бы, вопрос о первом выученном Бажовым стихотворении Пушкина решён? Но нет. Всё дело в том, что намного позднее, незадолго до своей смерти, во время интервью своему биографу Михаилу Батину он замечает, что учился по книгам Толстого – наиболее прогрессивные педагоги в то время уже переходили от Ушинского к новому автору.
«Я учился в школе тогда, когда первой, второй, третьей книгой для чтения шли его книги. Это была школьная „Книга для чтения“ Л. Н. Толстого. Её применяли после „Родного слова“. Я по ним учился. Что я могу сказать? Это неизмеримый образец простоты, ясности, большой занимательности в то же время. Взять рассказы о Мильтоне и Бульке – всё это поражало предельной простотой, ясностью, отсутствием языковых ухищрений. У него это выходило хорошо, потому что он был Львом Николаевичем Толстым»[71].
В таком случае, ответ на вопрос, какое стихотворение Пушкина Бажов выучил первым, следует искать в книгах Толстого? Но чужих, не толстовских произведений, там нет. Зато наверняка в школьной библиотеке было «Родное слово» Ушинского. Во всяком случае, пока именно такой вариант знакомства Бажова с Пушкиным представляется наиболее понятным. Тем более что большинство исследователей сходится во мнении, что первым было просто «Утро». Один из чувствительных аргументов – когда-то упомянутая Бажовым хронологичность. Бажов вспоминал: «В нём всё говорится по порядку». А хронологичность со всей очевидностью присутствует только в стихотворении, которое называется просто «Утро». Другое пушкинское «Утро» всегда значилось как «Зимнее утро», а это, согласитесь, совсем не то, о чём говорил Бажов.
Павел Петрович на протяжении всей жизни повторял, что, если бы не Пушкин, он бы так и остался заводским пареньком с четырёхклассным образованием. И говорил так, будучи молодым, и позже – уже седовласым и признанным. В этой фразе не просто констатация факта – в ней личное отношение и бесконечная
